Саманта Харт - Любовная отрава

Чувствуя себя совершенно беспомощной, она потянулась к молодому человеку.

— Ты даже не представляешь, как я рада, что ты пришел! Не шути, пожалуйста! У меня сломана нога, а я не получаю никакого лечения. Эван, пожалуйста, увези меня отсюда! — И, застыдившись того, что она в таком виде, Кэролин натянула одеяло до подбородка.

Глаза Эвана потемнели, но он смотрел на Кэролин с нежностью. Молодой человек шагнул к ней, словно хотел взять женщину на руки. Похоже, только сейчас он понял, в каком она состоянии. Наклонившись, Эван протянул к ней руки:

— Конечно, не беспокойся, я увезу тебя!

Его руки были такими сильными и вместе с тем нежными. Кэролин почувствовала, что ей не хватает воздуха. Она не могла припомнить, дотрагивался ли он когда-нибудь до нее. Сгорая от стыда, женщина поняла, что ей пришли в голову весьма неприличные мысли, она, например, думала, каково это — быть в его объятиях, прижиматься к его телу…

Кэролин затаила дыхание. Одно лишь прикосновение его сильной руки всколыхнуло ее воображение. И напугало ее!

Эван выпрямился и убрал с лица волосы. Его взгляд так манил ее, что Кэролин внезапно испугалась его близости.

Неужели этот мужественный, самоуверенный мужчина воспринимает ее лишь как беспомощное существо? И его взгляд… Вдруг в нем есть только жалость к ней?

Кэролин осторожно высвободила руку:

— Эван, ты сможешь сообщить брату Форреста, или мне это сделать? — Ей было противно даже думать о завещании.

Эван выпрямился:

— Конечно, я сообщу Сайлесу. Не беспокойся об этом. Думай только о том, чтобы поправиться.

— Я не больна, — раздраженно возразила женщина. — У меня просто сломана нога.

Взгляд Эвана стал еще мягче. Он низко наклонился к ней — именно об этом она так часто мечтала — и дотронулся дрожащими пальцами до ее лба.

— Дорогая моя, даже не представляю, что бы я стал делать, если бы ты умерла.

Его близость волновала Кэролин. Но тут ей пришло в голову: что будет, если кто-нибудь сейчас увидит его в такой позе возле нее?!

— Ты не должен говорить мне ничего такого, — прошептала она, опасаясь, как бы сестра-хозяйка не услышала его. Она еще не была готова к тому, что Эван скажет ей такое. Ведь она овдовела всего несколько дней назад. — Вот если бы ты мог подыскать подходящую плиту на могилу Форреста! Попроси мистера Гиббонса указать тебе его могилу. Эван, скажи, пожалуйста, а Сайлес будет присутствовать на оглашении завещания?

Молодой человек улыбнулся:

— Ему слишком далеко ехать, так что тебе не стоит беспокоиться. Прошло уже лет десять с тех пор, как я помог Форресту составить завещание, но… — Эван задумался, пытаясь вспомнить содержание документа, его голубые глаза затуманились. — Уверен, что Форрест побеспокоился о тебе. Иначе я бы запомнил содержание завещания. Да, конечно! Если бы Форрест захотел оставить имущество брату, я бы не позволил этого! Ведь даже тогда я считал себя… твоим другом… — Его лицо выражало долго скрываемые чувства к женщине.

Ах, если бы только она тогда знала, что Эван неравнодушен к ней, пришло в голову Кэролин. Десять лет назад она имела глупость выйти замуж за нелюбимого человека!

— Я не останусь инвалидом. Через некоторое время я найду работу. Конечно, я буду рада, если Форрест оставил мне наследство, но, думаю, сумею справиться и без него. Ведь когда Форрест составлял завещание, у него были более теплые отношения с братом, чем со мной. А Форресту не приходило в голову исправить завещание? Наверное, нет, ведь он был не из тех людей, что думают о смерти. — «Впрочем, — мелькнуло у нее в голове, — у него было не так уж много времени подумать и о жизни».

Эван ободряюще улыбнулся.

— Я немедленно займусь твоим делом, — заявил он. — Твое благополучие меня заботит больше всего.

— Наша карета сломалась, лошадь с переломанными ногами застрелили, двое последних слуг умерли от лихорадки месяц назад. Эван…

Голос Кэролин сорвался. На мгновение она забыла обо всех делах, представляя себе, как обнимает Эвана, гладит его широкие плечи. Интересно, сколько же раз, видя его, она хотела прикоснуться к нему?

— Ты — мой единственный друг! — внезапно с отчаянием выкрикнула Кэролин. Из ее глаз брызнули слезы — впервые с тех пор, как она узнала о смерти Форреста. — Я слишком горда, чтобы полагаться на чью-то милость, пусть даже ненадолго… Я должна сама позаботиться о себе.

Услыхав эти слова, Эван неожиданно наклонился к лицу женщины и поцеловал ее в губы.

— Что за ерунда! — воскликнул он. — У тебя есть я! Я всегда был у тебя!

По телу Кэролин разлилась сладкая истома — ей так давно хотелось ощутить вкус его поцелуя. У Эвана были такие нежные, теплые губы. Ах, как замечательно было бы слиться с ним в объятиях, почувствовать, как их несет блаженная волна наслаждения.

— Ты не должен этого делать! — вскрикнула она, отталкивая от себя Эвана. — Душа моего мужа еще не отлетела на небо!

— Прости меня, — прошептал молодой человек, по виду которого было не сказать, что он испытывает раскаяние. — Просто тебе нельзя оставаться одной. А жена твоего деверя не сможет позаботиться о тебе?

— Да они в жизни слова доброго обо мне не сказали, — тихо проговорила Кэролин.

— Уверен, что ты преувеличиваешь!

— У Форреста никогда не было хороших отношений с Сайлесом. Скажи мне честно, Эван, Сайлес получит наследство? — Она понимала, что не должна прямо спрашивать об этом, но другого выхода в данной ситуации не было. — Мне не нужно ничего из того, что принадлежало Форресту, я готова расстаться со всем, на что по праву может претендовать его брат. Но мне кажется, что я могу оставить себе то, что принадлежало мне до замужества. К примеру, Сайлесу не нужны медицинские инструменты моего отца или его журналы. А мне эти вещи так дороги!

— Конечно, — согласился с ней Эван, держа женщину за руку.

— Перед смертью отец завещал мне наше родовое поместье. Разумеется, когда я вышла замуж, поместье перешло к Форресту. Есть ли хоть небольшая надежда на то, что поместье вернется ко мне?

Эван помрачнел.

— А Форрест когда-нибудь интересовался им?

— Мы никогда не говорили о таких вещах. Мне бы это причинило… сильную боль.

Кэролин не была уверена в том, что Эван знал об их вынужденном бегстве из опустевшего поместья.

— Это место называлось Тимберхилл, — задумчиво произнесла она, вспоминая ту ужасную ночь, когда ей с матерью пришлось убегать от преследователей. Они искали поджидавшего их отца и его фургон. Женщина смутно помнила толпу, пожар, а раньше она вообще считала, что те страшные события пригрезились ей в ночном кошмаре, когда она была ребенком.