Гладиатор для неё (СИ) - Разум Алекс

Чуть не подпрыгнув от радости, местный правитель кинулся описывать своего гладиатора.

— Я знаю, как августейший любит крепких воинов из германских племен. Так вот, мне удалось выкупить одного такого. Этот наглец обесчестил дом уважаемой семьи и его должны были закопать живьем. Но кто-то убедил главу семейства продать в рабство этого преступника. Так как он оказался успешным римским гладиатором.

— Он выступал в Риме? — удивленно переспросил Адриан.

— Да, августейший. Даже возможно ты его видел ранее. Я устроил ему проверку, и представляешь — он убил лучшего бойца Сицилии! Он высокий, крепкий и светловолосый.

Атилия сжалась после этих слов. Интуиция подсказывала, о ком говорил наместник острова. Разум сопротивлялся ее догадкам.

«Ну, и как же такое возможно? Он же отбыл на родину». Мысленно спрашивала она у себя. И тут же сама отвечала: «Может он случайно сюда попал и здесь задержался».

Новое возражение не заставило себя ждать. «Но ведь он свободный римлянин, сам император подарил ему такое право. А этот сицилиец говорит о рабе».

И тут же в голове появился ответ: «Сицилия давно имеет очень сомнительную репутацию. Тут местные обычаи главенствуют над римскими законами».

Сердце стало колотиться и отдаваться в висках. Перед глазами появилась пелена. Ноги подкашивались, захотелось куда-нибудь присесть.

— Антиной, — тихонько сказала она, — прошу тебя, мне что-то плохо…

Император услышал и окинул ее взглядом.

— Снова морская болезнь вернулась? — поинтересовался он, перебив рассказ местного правителя.

— Простите меня, августейший, наверное, не знаю что…

Адриан повернулся и, найдя взглядом своего лекаря, поманил его пальцем. В два счета тот оказался рядом, и с ним помощник. Император кивком указал ему на нее, и снова развернулся к наместнику.

— Ну и как же так вышло, зачем ты против новичка выставил лучшего гладиатора?

Атилию отвели немного в сторону и усадили на раскладной стул. Лекарь помазал ей под носом уже знакомой настойкой.

— Жара нет? — спросил он, и приложил ладонь к ее голове.

Она помотала в ответ. Сама же старалась не пропустить не одного слова, сказанного про германского бойца. Надеялась услышать подтверждение своим догадкам.

— Мой Цезарь, он выглядит очень впечатляюще, по всему видно — много лет бился на арене. А этот остолоп, что был лучшим на всем острове, давно не получал ран. Видимо возомнил себя любимчиком богов. Ни и не смог увернуться от первого же удара.

— Даже так… — императора явно заинтриговал рассказ, — Ну тогда давай, покажи, на что он способен, этот твой германец.

— Августейший, я хотел завтра провести бои на нашей городской арене…

— Нет, мы отбываем завтра. У тебя такой огромный перистиль около дома — там можно все устроить.

Через время вся свита императора расположилась в тени колонн перистиля дома наместника Сицилии. Как и сам дворец, колонны и стена огороженного двора были собраны из белого мрамора.

Адриан восседал на высоком кресле восточного типа. По левую руку от него сидела августа Сабина, а с другой стороны Антиной. Атилия находилась со своим женихом. Она чувствовала себя немного лучше, но волнение полностью не оставило ее.

Посредине двора, огороженного стеной с колоннами, располагалась большая клумба. Хозяин дома распорядился вырубить на ней весь кустарник, так что там остались лишь невысокие цветы и мелкая галька.

Бойцы вышли с оружием, но без доспехов. Их оказалось двое. Первый огромный сицилиец с густой курчавой бородой и такой же шевелюрой. При виде второго сердце Атилии забилось, будто птица, пойманная в сеть. Хоть он был без бороды и коротко подстрижен — она сразу узнала своего Германуса.

Намечался смертельный бой — об этом говорило вооружение гладиаторов. Они держали в руках лишь широкие короткие мечи, щитов не было.

Ни Адриан, ни кто другой из всей свиты, видимо, не признали любимца римской публики. Так как никаких возгласов с его появлением не последовало. В настроении собравшихся улавливалась скука. Наверное, жаркое солнце Сицилии утомило их. Они мечтали, чтобы представление поскорее закончилось, и можно было зайти в прохладные комнаты дворца.

Хозяин распорядился, и всем гостям принесли охлажденное янтарное вино. Атилия сделала большой глоток — это помогло смочить пересохшее горло.

Став рядом друг с другом, гладиаторы приветствовали императора. Подняв вверх мечи, трижды выкрикнули: «Аве, Цезарь!». Адриан махнул рукой, дав разрешение начинать.

Бой начался с атаки сицилийского гладиатора. Он быстрыми шагами приблизился и, широко замахнувшись, ударил сверху. Атилия на мгновение закрыла глаза. Все повторялось. Вот только теперь у Германуса не было на голове шлема, который мог бы его защитить. Впрочем, у противника такового тоже не оказалось, но за него она и не переживала.

Германус сумел отпрыгнуть от удара заранее. Он двигался по кругу в сторону от сицилийца. Тот, разогнавшись, вновь повторил свой сильный удар сверху. На этот раз Германус увернулся в последний момент, и оружие, издав свист, прошло мимо него совсем рядом. Гул одобрения пробежался по толпе зрителей.

Кудрявый здоровяк злился. Он стал гоняться и пытаться как можно чаще наносить удары. Уже не следил за точностью и силой таковых. В один из моментов Германус нагнулся и полоснул мечом его живот. Красная полоска крови сразу появилась на теле здоровяка. Он скорчил рожу от боли. Зрители стали хлопать, подбадривая дерущихся.

Разъяренный сицилийский боец с рычанием кинулся на Германуса, но тот снова смог увернуться. В это же время, зайдя влево от противника, он ударил его по руке. Рана оказалась глубокой, меч сицилийца упал на землю. Сам он схватился ладонью другой руки и зажал рану. Между пальцами текла кровь.

Германус зашел к нему за спину и, обхватив руками в зажим, стал душить противника. Сицилийский гладиатор пытался сопротивляться, но тщетно.

Вскоре его лицо посинело, и он упал на колени. Германус разжал хватку и отступил от него. Сильный кашель с хрипом дал понять — этот гладиатор только что находился в шаге от смерти.

Германус повернулся к императору.

— Августейший Адриан, прошу тебя, не требуй от меня добивать этого бойца. Я поклялся богам, что больше не стану отнимать жизни на арене. И уже единожды нарушил свою клятву. Это вышло случайно. Но теперь мне долго придется возносить раскаяния и жертвы за это.

Император поднялся и подошел к нему.

— Да, ведь я тебя знаю! Ты же Германус — лучший из бойцов на арене Флавиев. Я даровал тебе свободу и статус гражданина. Как ты снова стал рабом?

— Обманом, мой господин. Очень многие оказываются на Сицилии в рабстве обманом и не соблюдением закона. Других просто захватывают силой и привозят сюда.

— Он лжет, мой Цезарь, — наместник уже оказался рядом с ними, — Разве можно верить грязному рабу?

— Этот человек свободный! — Адриан повернулся к сицилийскому правителю и нахмурил брови, его глаза блеснули гневом.

— Но, августейший, обычаи острова говорят другое…

— Префект претория, арестовать его, — император указал пальцем на наместника и тот аж присел и сжался, — Приказываю провести расследование и аудит с ревизией казны. По-моему пришло время сделать римский закон выше местных обычаев.

В одно мгновение появились два вооруженных преторианца. Они схватили наместника. Префект претория давал распоряжения и гвардейцы стали хватать других чиновников Сицилии, которые здесь присутствовали. Они собрали их всех вместе, и повели к порту, на один из военных кораблей.

— Ты свободный гражданин Рима, Германус, и твои показания понадобятся в суде, — произнес Адриан, положив руку на плечо гладиатора, — Думаю, нам придется задержаться на острове.

— Я снова могу взять его под свою опеку, августейший, — Атилия нашла в себе смелость, и подошла к ним.

Ее слова прозвучали тихо, а лицо залила краска смущения. Она снова вмешивалась в мужские дела. Воспитанная римлянка не должна такое себе позволять. Чувства к Германусу подтолкнули ее к этому безрассудному поступку. За который, возможно, придется отвечать. Но иначе она не могла — ведь это ее любимый мужчина. Теперь она точно в этом уверена.