Шари Энтон - Завоеватель

Дом. Факстон. Клэр.

Мечта сбылась?

Бернард подхватил Клэр и посадил в седло.

— Фицгиббонз!

— Да, Ваше преосвященство?

— А как же свадьба?

Бернард вскочил в седло позади Клэр.

— Ты не возражаешь, если мы не останемся на пир, любовь моя? — прошептал он ей на ухо.

Она засмеялась и уютно устроилась в его объятиях.

— Нет, но пусть епископ поступает так, как считает нужным. В конце концов, он наш сюзерен.

— Тогда, пожалуйста, побыстрее, — крикнул Бернард и развернул Кабала в сторону епископа Уолтера.

— Побыстрее, говорите? Хорошо. Леди Клэр Сеттон, вы уверены в том, что хотите связать себя навсегда с этим упрямым рыцарем?

— Навсегда?

— Да, миледи, — со вздохом подтвердил епископ, которого эта церемония немного развеселила. — Боюсь, что так положено.

— Ах, — сказала она и провела кончиками пальцев по подбородку Бернарда. — Раз положено, то навсегда.

— Сэр Бернард Фицгиббонз, лорд Факстон, вы прошли через множество испытаний, прежде чем завоевать эту даму. Вы по-прежнему хотите ее?

— Я буду хотеть ее ровно столько, сколько она захочет меня. Все?

Епископ Уолтер осенил их крестом.

— Езжайте с моим благословением, но не забудьте появиться у меня во дворце послезавтра, чтобы все оформить законным образом.

— И забрать деньги за Святого Вавилу?

— И это тоже.

Бернард развернул Кабала и пустил его рысью вокруг поля. Маршалл уже поднялся с земли и мог стоять без посторонней помощи. Гарт собрал вещи Бернарда и укладывал их на мула.

— Ты хочешь что-нибудь взять из замка? — спросил Бернард у Клэр.

— Я не приду к тебе босой и в одной нижней рубашке. У меня сундуки ломятся от одежды, постельного белья, посуды… но без всего этого я смогу обойтись несколько дней. — Она погладила ему руку ладонью.

Им придется вернуться с повозкой и, вероятно, поспорить с Сеттоном по поводу каждого куска материи или вещей из меблировки, которые Клэр считает своими. Бернарду не улыбалась возможность снова разговаривать со стариком, но Клэр заслуживает того, чтобы ее окружали собственные вещи, поэтому он вытрясет их из старого лорда.

А сейчас он хотел увезти Клэр домой и отдохнуть, а потом доказать ей, что нет ничего плохого в том, что она пришла к нему босая и в одной рубашке.

— Я не могу поверить, что все кончено, и мы победили. Я так боялась…

Бернард натянул поводья, и конь остановился.

— Иди-ка сюда, жена.

Клэр обернулась и подняла лицо, ожидая поцелуя. Как всегда, ее губы оказались сладкими, а ответный поцелуй страстным. Она целовала его так самозабвенно, словно боялась, что поцелуев больше никогда не будет. Желание, начинающее стягивать ему чресла, захватывало его все сильнее и сильнее, так что путь домой обещал быть нелегким.

Наконец он отвел губы от ее рта и сказал:

— Ты обещала быть со мной всегда, и я намерен проследить, чтобы ты не нарушила клятву.

— То есть, чтобы не вздумала убежать?

— Вот именно.

— В таком случае — едем домой. У меня есть кое-какие планы, касающиеся тебя и алой вуали.

Бернард сидел с Саймоном Блэкстоном и Николасом Хендри за столом таверны «Королевский дуб». Они попивали эль, пока их жены посещали многочисленные лавки города Дерли.

Бернард дал Клэр объемистый кошелек, чтобы она, не стесняясь, купила себе что-нибудь красивое. Линнет Блэкстон и Беатриса Хендри с радостью предложили Клэр свою помощь. Бернард пожелал им удачи. Если кто-либо и сможет убедить Клэр потратить на себя хоть монетку, то это Линнет и Беатриса.

Он мысленно вознес благодарность Святому Вавиле за его руку. Епископ купил реликвию за такую крупную сумму, которую Бернард и не думал когда-либо увидеть в своей жизни. Это дало ему возможность осуществить хотя бы часть мечты Клэр. Башню, которую строят в Факстоне, обставят дорогой мебелью из темного дуба, стены украсят цветными драпировками, и вообще все будет так, как захочет Клэр.

Бернард надеялся, что сегодняшняя прогулка по лавкам доставит жене удовольствие. Клэр заслужила беззаботный день после всего пережитого утром.

Саймон Блэкстон рьяно взялся за поиск доказательств против лорда Одо Сеттона, и его усилия дали удивительные результаты. Саймон не только отыскал одного из наемников, участвовавших в нападении на Факстон, но раскопал и других людей, пострадавших от жадности Сеттона. В результате было предъявлено столько обвинений, что королевскому верховному судье и епископу пришлось устроить совместный суд в кафедральном соборе, чтобы побыстрее решить все вопросы.

Оба судьи замучались, назначая все новые и новые наказания и пени. В конце концов, они просто лишили Одо Сеттона права владеть Дассетом и передали поместье его сыну Джулиусу, который еще не вернулся в Англию. Одо посадили в тюрьму епархии, где он должен сидеть, ожидая возвращения сына и надеясь на его милосердие.

Всех потрясло поведение матери Клэр. Леди Леона нашла в себе мужество расторгнуть брак, к которому никогда не стремилась. Леона объявила, что проведет остаток жизни в тишине монастыря. Она всегда этого хотела, но у нее не было возможности осуществить свое желание.

Сегодня вечером Клэр собиралась писать письмо сестре и братьям с сообщением о происшедшем. Бернард понимал, как тяжело ей будет это сделать, и поэтому надеялся, что от посещения лавок в обществе Линнет и Беатриса она хоть немного развеется.

Саймон отодвинул в сторону чашу с элем.

— Если они вскоре не вернутся, я не вытерплю и пошлю людей их искать.

— Беспокоишься о Линнет? — спросил Николас, поудобнее устраивая у себя на коленях маленького мальчика.

Сыну Николаса Оуэну было четыре года, и он очень вырос за те два месяца, что Бернард его не видел. Бернард и не подозревал, что дети так быстро растут, пока не заметил разительных перемен в Оуэне и Моди.

— Линнет порой чрезвычайно утомляет себя. В ее положении следует все делать помедленнее. Но попробуйте только ей это сказать.

Бернард улыбнулся, надеясь, что Клэр тоже скоро забеременеет.

— Беатриса и Клэр приглядят за Линнет. Если она устанет, они усадят ее или приведут обратно, — сказал Николас. — Ты всегда найдешь повод поволноваться, Саймон. Успокойся.

— Ха-ха! Вот подожди, когда настанет твой черед. Посмотрим, что ты тогда скажешь.

Николас ласково погладил Оуэна по голове.

— Мне уже не терпится, — тихо произнес он. — Я уже столько всего упустил, когда рос Оуэн.

Оуэн был сыном Николаса, но не от Беатрисы, и теперь он, очевидно, надеялся поскорее исправить это положение.