Лора Лэндон - Одержимый любовью

– Я… – Селия покачала головой. Ей было плохо. Она вообще сомневалась, что с ней когда-нибудь опять все будет в порядке.

Она убеждала себя, что теперь, когда ей известна правда, она станет по-другому относиться к нему. Но все осталось по-прежнему. Она по-прежнему любит его. Она по-прежнему скучает без него. И ей по-прежнему хочется оказаться в его объятиях.

– Сделай нам одолжение, – перебил ее Хардли, – уйди и оставь Сесилию в покое. Ты уже достаточно натворил.

– Это мой дом, ваша светлость, и мне бы хотелось, чтобы лорд Хейвуд остался. Я, например, хотела бы услышать, что он хочет сказать.

– Ну а я не хочу! – возразил Хардли.

Уголки губ Аманды поползли вверх, и Селия не могла поверить своим глазам. Подруга улыбалась.

– Да, ваша светлость, я даже представить себе не могу, что вы захотели бы это услышать!

Ее подруга – единственный человек во всем мире, который всегда стоял на ее стороне, – шагнула к Селии и обняла ее за плечи.

– Тебе надо все услышать, Селия.

– Мне надо поговорить с тобой минутку, – не обращая внимания на враждебность Хардли, шагнул от двери Джонас.

– Нет! – с сердитым видом пересек комнату Хардли. – Убирайся! Тебе не о чем разговаривать с моей сестрой!

– Ваша светлость, – подняла руку Аманда и встала перед Хардли. – А вы не думаете, что, возможно, будет лучше, если вы позволите лорду Хейвуду объясниться? После признания, которое он сделал леди Канделл, я уверена, что ему нечего сказать, чтобы изменить мнение вашей сестры о нем. Но ведь понятно же, что он не откажется от своей затеи, пока не попробует еще один, последний раз.

– Он уже натворил много дел. Он признался, что обманул Сесилию. И что хотел жениться на ней только ради денег.

– Но это только часть правды, – сказал Джонас. – Мне нужны были твои деньги, Селия. Я никогда этого не отрицал. Но прежде чем уйду, я должен сообщить еще кое-что, что тебе стоит узнать.

– Не верь ни одному слову этого убийцы и лгуна, Сесилия. Ему нельзя верить, и ты это знаешь.

– Убийцы, ваша светлость? – переспросила Аманда, намеренно отступив от Джонаса на шаг. – Понятия не имела, что лорд Хейвуд совершил убийство.

– Он убил человека.

Хардли в упор смотрел на Джонаса, и Селия увидела ненависть, которой горели глаза брата. А она считала, что эта ненависть уменьшилась за прошедшие после смерти Мелисент три года.

– Неудивительно, что вы с такой готовностью поверили его признанию, – прижала руку к горлу Аманда. – Я только не понимаю, почему вы решили позволить Селии выйти за него замуж.

– Я… Потому что… – замер на полуслове Хардли.

В мгновение ока Селия поняла, что, если бы ее брат закончил свою мысль, она бы услышала нечто такое, что не знала, хватит ли ей сил пережить.

– Разве ты не хочешь похвастаться своим успехом, Хардли? – Джонас опустил плечи, будто признал собственное поражение. – Что за удовольствие в победе, если никто не знает плана, который ты придумал, чтобы достичь собственного триумфа?

– Заткнись, Хейвуд. Не было никакого плана.

– Нет, план был. И я отлично вписался в твою схему.

Аманда обняла Селию за талию, и Селия приготовилась к тому, что сейчас услышит.

Она поняла: все, что сейчас раскроется, не является секретом для Аманды. Аманда уже знала, что сделал Хардли, и подумала, что Селии это тоже важно знать. И самое печальное, она ждала, что Селии потребуется ее поддержка.

– О каком плане говорит Джонас? – спросила Селия.

– Никакого плана не было. Ты слушаешь бред отчаявшегося человека, – обратил горящий ненавистью взгляд в сторону Хейвуда ее брат. – Убирайся!

– Уберусь, как только поздравлю тебя.

Джонас слегка подался вперед, и у Селии заколотилось сердце. Ее испугал предостерегающий взгляд брата. И такой решительности в Джонасе она прежде не видела.

– Я недооценил тебя, Хардли. Когда ты озвучил свою угрозу, что подождешь, пока у меня будет, что терять, а потом заберешь все, я подумал, ты имеешь в виду земельные владения. Но ты говорил о другом, не так ли?

– Заткнись. Ты заслуживаешь, чтобы потерять все. Ты заслуживаешь, чтобы сгнить в аду.

– А твоя сестра знала, что ты задумал? Она участвовала в твоем плане? Или она была всего лишь приманкой, которой ты воспользовался, чтобы завлечь меня в ловушку?

– Какой план? – перевела взгляд на брата Селия. – О чем говорит Джонас, Хардли?

– Не было никакого плана! Он лишь пытается устроить скандал на пустом месте и причинить неприятности. Он в отчаянии. Вот и все!

– Когда-нибудь тебе придется спросить у него, Селия. Но когда ты решишься на это, будь готова.

– Вон! – заорал Хардли. – Вон! Убирайся!

– Нет, Хардли. – Селия поняла, если она хочет услышать правду из уст брата, то надо добиваться этого именно сейчас. – Мне бы хотелось послушать Джонаса.

– Сесилия, – суровым голосом начал Хардли, – я не понимаю, что ты надеешься доказать подобным поведением. К чему выслушивать ложь этого негодяя? Ведь это не приведет ни к чему хорошему. Тебе придется еще раз услышать и пережить, как он использовал тебя, чтобы отомстить мне. Неужели ты не понимаешь, что он будет еще больше лгать, чтобы постараться убедить тебя, что все сказанное им леди Канделл неправда?

– Все, что вы сказали тогда, лорд Хейвуд, правда? – внимательно посмотрела на Джонаса Селия. – Я имею в виду, все, что вы сказали леди Канделл?

Джонас сделал паузу, и Селия поняла, что он размышляет, солгать ли ей. Когда он заговорил, боль, разрывавшая ей грудь, стала еще сильнее. Селия даже подумала, что уже не перенесет ее.

– Да, Селия. Отчасти мои слова были правдой.

Аманда обняла подругу за талию, когда та пошатнулась.

– Вот видишь, Сесилия! Я же говорил, что Хейвуд – подлец, от которого тебя надо защищать.

Но Джонас уже не обращал никакого внимания на разъяренного Хардли.

– Я говорил правду, когда признавался, как сильно ненавидел твоего брата в тот момент, когда он отвернулся от меня и все общество последовало его примеру. Я потратил много времени, обдумывая, как вернуть свое положение. Но я знал: ничто не заставит общество принять меня назад. И каждую ночь, когда я голодный, в лохмотьях, ложился спать на мерзлой земле в Крыму, я думал, что скажу и сделаю в ту минуту, как вновь ступлю на английскую землю. И когда получил сообщение о смерти отца и брата, я во всем винил Хардли. Я обманывался верой в то, что, если бы был рядом, я бы заставил их понять, по какому гибельному пути они идут, и свои жизни они бы закончили иначе. Если бы это у меня не получилось, то я, по крайней мере, просто похоронил бы их. Но все мои планы были ничем иным, как химерой, – вытянув руки вперед, подвел итог Джонас. – Бредом одиночества. Жалостью к себе. И беспомощностью. Ни один свой план я не претворил в жизнь. И я бы никогда ничего не сделал, чтобы причинить тебе боль.