Жаклин Рединг - Моя королева

Они подумали, что ни к чему посвящать Элизабет в подробности их плана. Они решили, что она будет только развлекать гостей и занимать их, разыгрывая роль, играть которую ее учили с детства. Роль благородной леди и хозяйки замка. Кроме этого, ей и знать ничего не надо.

Спустя два дня Дуглас и Элизабет стояли рядом на крепостном валу замка Дьюнакена и смотрели, как одномачтовое судно «Горделивый» подходит по тихим водам пролива, разрезая туман, словно огромный призрак, а солнце медленно опускается за горизонт.

Дуглас повернулся к жене:

— Вы уверены, что хотите этого? Вы можете отказаться даже сейчас, если сочтете нужным. Мое мнение о вас не изменится.

Элизабет покачала головой:

— Я делаю это только потому, Дуглас, что считаю это правильным.

Дуглас поцеловал и крепко обнял Элизабет, а потом они пошли во двор замка, чтобы встретить гостей.

Элизабет смотрела на группу мужчин, приближающихся по дороге, идущей от моря. В ярко-красных мундирах, украшенных галунами и пуговицами, в начищенных черных сапогах, они ступали по цветущему вереску. На них были черные треуголки с большой кокардой королевской армии, сверкающие мечи бряцали о шпоры. Их появление в долине ничего хорошего не сулило, так что жители Дьюнакена попрятались по домам, мучимые дурными предчувствиями.

Англичане остановились перед Элизабет и Дугласом, и сердце у девушки быстро забилось. Наверное, волнение отразилось у нее на лице. Она почувствовала, как Дуглас взял ее за руку и успокаивающе ее погладил. С любезной улыбкой она невозмутимо стояла рядом с мужем.

— Маккиннон, — сказал генерал, пожимая протянутую руку Дугласа. — Давненько мы с вами не виделись.

Джон Кэмпбелл из Мэймура был истинным джентльменом, нарядным и элегантным. Его пудреный парик был причесан волосок к волоску, безупречный генеральский мундир сверкал знаками отличия и богатым шитьем.

— Вы правы, сэр, — ответил Дуглас. — Очень давно. Как поживает Джон?

Кэмпбелл усмехнулся:

— У моего сына все прекрасно. Много воды утекло с тех пор, как вы с ним учились в университете, не так ли? Сейчас он в свите герцога Камберлендского и надеется вскоре перебраться в Лондон.

Дуглас кивнул:

— Прошу вас передать ему мои наилучшие пожелания.

Кэмпбелл повернулся к человеку, стоявшему рядом с ним:

— Дуглас, разрешите представить вам капитана Джона Фергюссона с корабля флота Его Величества «Горделивый».

Элизабет смотрела, как Дуглас здоровается с человеком, люди которого подвергли жестокому разрушению западное побережье Шотландии.

Капитан бросил на Дугласа совершенно безразличный взгляд. У него были глаза честолюбца. Капитан Фергюссон публично поклялся, что захватит беглого принца Чарлза, и шел к своей цели, не заботясь о собственной репутации. Рассказывали о непомерной жестокости, проявленной им на островах, его действия потрясали своим вероломством. Под предводительством капитана Фергюссона его подчиненные убивали, грабили и насиловали, оправдывая свои поступки условиями военного времени.

Вежливость требовала, чтобы капитан протянул руку Дугласу, и он сделал это вопреки собственному желанию:

— Маккиннон.

Дуглас едва кивнул капитану, выказав все свое презрение, и тут же отвернулся. Элизабет заметила, что глаза Фергюссона сверкнули яростью.

— Генерал Кэмпбелл, капитан, позвольте представить вам леди Элизабет Маккиннон, мою жену.

На лице генерала выразилось неподдельное удивление.

— Что вы сказали? Вашу жену? Как это могло случиться?

— Эту историю лучше рассказывать за бренди, сэр.

— Тогда поспешим, Дуглас.

По дороге в замок Дуглас наплел генералу невесть что об обстоятельствах их встречи с Элизабет, об их бракосочетании и злоключениях. Когда он кончил свой рассказ, они уже сидели в огромном холле замка, наслаждаясь бренди у ревущего огня.

— Значит, ваш отец — герцог Сьюдли? — спросил Кэмпбелл. — Я знаком с ним. Кажется, он говорил, что у него пять дочерей…

— Так оно и есть, сэр. Я старшая.

Элизабет подняла голову и увидела в дверях Эйтни, которая молча кивнула ей головой.

— Кажется, ужин готов, джентльмены. Не пройти ли нам в столовую?

Элизабет выскользнула из замка и, ступая осторожно через темный двор, направилась к конюшням. Она то и дело оглядывалась, чтобы убедиться, что никто за ней не идет. Было новолуние, замок был погружен в полутьму, и только издали доносился шум моря. Перед тем как выйти из замка, Элизабет переоделась в более удобное холщовое платье, которое не шуршит при ходьбе и не выдаст ее солдатам. Ей было известно, что их пост находится сразу же за замковой стеной.

За ужином все ощущали некоторое напряжение. Время от времени разговоры замолкали и воцарялась настороженная тишина. Недоверие, разделявшее сидевших за столом, все усиливалось. Элизабет делала все, что могла, чтобы развлечь гостей и занять их внимание — она пыталась завести общий разговор, играла на фортепьяно, в общем, исполняла ту роль, которую на ее глазах множество раз исполняла ее мать. Наконец, когда уже близилась полночь, она оставила мужчин в обществе портвейна и трубок и ушла к себе, сославшись на усталость.

На самом деле ее внимания ждал еще один человек.

Она погладила собаку, лежавшую у входа в конюшню, и осторожно подняла щеколду. Открывшаяся дверь тихонько скрипнула. Молодая женщина быстро проскользнула в конюшню. Оказавшись внутри, она не стала зажигать свет и ощупью пробиралась мимо многочисленных стойл, осторожно ступая по устланному соломой проходу. Какая-то лошадь тихо заржала во тьме, почувствовав присутствие человека. У последнего стойла Элизабет остановилась и вошла.

— Тише, девочка, — сказала она кобылке по кличке Каледония. Потом поставила на землю корзину, которую принесла с собой, и погладила мягкую лошадиную морду. Угостив Каледонию кусочком сахара, Элизабет опустилась на колени и легко пошарила руками по соломенной подстилке. Вскоре ее пальцы ухватились за небольшой скрученный кусок веревки. Она потянула за нее и почувствовала, как из открывшегося в полу люка потянуло прохладным ветерком.

Элизабет свесила ноги в узкое отверстие. Пальцами ног в туфельках она нашарила точку опоры и попробовала ее на устойчивость. Потом взяла корзину и начала медленно спускаться по лестнице в полный мрак. Внизу она повернулась и прошептала:

— Вы здесь, ваше высочество? Это я, леди Маккиннон.

Спустя несколько мгновений тишины появился свет лампы, который отбрасывал трепещущие отблески на лицо принца.

— Все в порядке, — сказала молодая женщина. — Никто меня не видел.