Элизабет Бикон - Граф-затворник

– Меня ввели в заблуждение, – защищаясь, ответил граф, и Персефону не к месту тронуло это неохотное признание в своей неправоте. – Герцогиня посоветовала мне не появляться при свете дня.

– Неужели Джессика так сказала? Нет, она никогда бы не сморозила такую глупость, она не могла заклеймить вас за раны, полученные не по своей вине.

– Это вопрос спорный, – с сожалением произнес он.

В Персефоне снова вспыхнула ярость из-за отрицания доброго сердца Джессики и ее особой чуткости к физическим недостаткам, связанной с реакцией светского общества на ее собственную небольшую хромоту.

Тут он поднял руку, предотвращая ее тираду, и произнес:

– Я имел в виду под спорным вопросом вот это, – и указал жестом на израненное лицо и глаз, – если бы я не был таким заносчивым идиотом и повиновался приказам, то никогда бы не попал в плен. Возможно, моя жизнь сложилась бы иначе, если бы я делал, что должен, мисс Сиборн. А вы всегда так отважно бросаетесь на защиту друзей и родственников, если их кто-то смеет критиковать? – поинтересовался он, словно впервые открыв в ней достойную восхищения черту, и затем из чувства справедливости признал: – Не новоиспеченная жена Джека, а его бабушка довела до моего сведения, что мне не следует тревожить своим отталкивающим видом герцога и гостивших в его доме леди. Что до Джека и Джессики, то я не сомневаюсь: как только в обществе станет известно об их доброте и великодушии, появится много желающих получить милостыню. Одна надежда на дурные манеры Джека, они сослужат ему хорошую службу для сохранения в семейном кармане хоть скольких-то гиней, чтобы кормить семью.

– С этим, полагаю, мы справимся, – с печальной улыбкой произнесла Персефона. Конечно, ее практичный, но и мягкосердечный кузен мог растратить баснословные богатства Сиборнов. – Но ведь именно этого и ожидают от вдовствующей герцогини, разве вы не поняли? Если вы до сих пор не сообразили, отчего она говорит подобные вещи, то вы еще больший недотепа, чем я посчитала той ночью.

– Она – ваша бабушка, – ответил он так, словно это все объясняло.

– Каждый несет свой крест, – просто сказала Персефона.

Сама она старалась не встречаться с известной своей грубостью старой леди. Та терроризировала и обоих сыновей, и их жен, и своего мужа. Даже когда ее муж скончался, ненависть к нему не угасла, напротив, только усилилась. И поскольку вдовствующая герцогиня не желала отдавать главенствующую роль в семье своей невестке и не хотела влачить существование во вдовьем доме Эшбертона, она проживала либо в лондонском особняке на Ганновер-сквер, либо в своем величественном доме недалеко от Бата, который она унаследовала от отца-набоба.

Вынужденная произвести стратегическое отступление, вдовствующая герцогиня больше не хотела обсуждать дела в Эшбертоне или на Гросвенор-сквер в Деттингем-Хаус – к вящему облегчению своих сыновей. Во всяком случае, так было до тех пор, пока не пошли слухи, что Джек каким-то образом выгнал из дома брата Персефоны Ричарда. После этого вдовствующая герцогиня провозгласила – Джеку пора жениться, и прибавила: если он произведет на свет прямых наследников титула, то снимет эту обязанность с Рича. Никто не мог точно сказать, разозлил или нет надменную герцогиню Джек, ведь он по уши влюбился в Джессику Пэндл. Старая леди отчего-то выглядела довольной, словно все шло так, как она планировала. Хотя с этой коварной драконихой всегда следовало быть начеку.

– По крайней мере, вы очень близки со своей семьей. Это большая удача, – прервал лорд Калверкоум ход ее мыслей, самой неприятной из которых была о том, что бабушка всем кажется почти всесильной.

– Иногда это больше похоже на проклятие, чем на удачу, – ответила Персефона, стараясь не сочувствовать одиночеству человека с таким могущественным титулом.

– Я тоже готов осыпать вашего брата проклятиями.

– Если бы вы при этом нашли его живым и здоровым, я могла бы к вам присоединиться.

– Из ваших слов следует: вы готовы подвергнуть себя опасности ради хоть малейшего шанса его отыскать, или я ошибаюсь?

– Конечно готова. Пусть он и вызывает у меня желание надавать ему тумаков, я все равно его очень люблю. Он мой старший брат, лорд Калверкоум, но даже в лучшие времена он доводил меня до бешенства.

– Только это не означает, что вы непременно должны его любить, мисс Сиборн. Не припоминаю, чтобы хоть такие чувства были между мной и моим сводным братом, или между моим отцом и его старшим братом. Для нас, Фортинов, соперничество за такую никчемную вещь, как титул, намного важнее братской любви. Даже когда речь идет о владениях, которые за время распри дошли до плачевного состояния.

– Если вы выросли в такой сопернической атмосфере, неудивительно, что вы не понимаете, насколько сильные чувства мы в семье питаем друг к другу. Полагаю, ваш пример доказывает: нам в этом повезло.

– Или что ваша семья намного добрее и великодушнее, чем моя.

– Даже не думала подобное предполагать, – невинно ответила Персефона и с удивлением заметила: в его глазах вспыхнули веселые искры, будто он захотел совершить что-то очень и очень глупое.

– Моя племянница Аннабель не урожденная Фортин, возможно, это объясняет мою к ней привязанность, – задумчиво произнес он, будто рассуждал сам с собой, а не доверялся ей. – Я обязательно должен ее отыскать или хотя бы узнать, что с ней случилось в то время, когда я был слишком далеко. Аннабель – единственный ребенок моей кузины Алисии и ее мужа, морского капитана де Морбарая. Они вместе бороздили моря, а когда настала пора дать девочке образование, привезли ее в Пенбрин, а сами вновь отправились в плавание.

Персефоне было известно: племянница графа Калверкоума юная Аннабель исчезла в то же самое время, что и ее брат Ричард. Это открытие и заставило графа появиться в полночь в Эшбертоне. «В воспоминаниях о той ночи нет ничего личного, – оправдалась она перед самой собой. – Этот противоречивый мужчина ничуть меня не интересует, только необходимо удостовериться, что с Ричем все в порядке. Вдруг поиски графа помогут мне в этом?»

– Пенбрин – это поместье вашего отца? – заинтересовалась Персефона.

– Нет, матери, – ответил он. Его взгляд стал рассеянным, словно он пытался вызвать в памяти ее образ. – Мой отец, скорее всего, и женился на ней потому, что она была наследницей замка Пенбрин. А старший брат отца не имел уэльского замка и очень завидовал, что отец живет в таковом со своей второй женой. Можете себе представить, как возненавидел меня дядя за то, что я унаследовал этот замок. Ведь он был старшим сыном, и по его мнению, это он должен был все унаследовать – и не важно, что он не имел никакого отношения к моему покойному деду по матери, графу Трегарону.