Тесса Дэр - Богиня охоты

Люси очень быстро делала успехи в науке обольщения.

— Ты думаешь, что напугал меня?

Джереми стиснул зубы.

— Если ты не угомонишься, я отведу тебя к Генри! Пусть он сам разбирается с тобой, — пригрозил он.

— Ладно, не кипятись. Пожалуй, у меня еще есть время. Я подожду одну ночь. Тоби по крайней мере позволит Софии сначала распаковать чемоданы, а потом уж бросится перед ней на одно колено, чтобы сделать предложение.

Она выскользнула за дверь, Джереми замер, прислушиваясь к звуку ее легких шагов. Они затихли в конце коридора, а потом он услышал лязг засова и, чувствуя огромное облегчение, прислонился к стене.

Мысль о том, что Люси находится в крепко запертой комнате, несколько успокаивала его. Он был бы полностью удовлетворен только в том случае, если бы ее спальня была заперта не изнутри, а снаружи.

Люси Уолтем всегда отличалась отменным аппетитом.

Генри часто шутил, что даст ей в приданое двух коров, шесть свиней и две дюжины цыплят, чтобы муж смог ее прокормить. Это было, конечно, преувеличение. На самом деле приданое Люси было еще более мизерным.

Люси постоянно испытывала чувство голода, ее аппетиту мог бы позавидовать землепашец, работавший целый день в поле. Неукротимая энергия девушки постоянно требовала подпитки — большого количества еды. Люси жила на всю катушку и тратила очень много сил.

В течение дня Люси постоянно таскала горячие булочки из кухни, ночью могла позвать горничную и приказать ей принести холодного цыпленка, во время прогулок по саду все время лакомилась ягодами прямо с кустов и грызла фрукты, никогда не пропускала завтрак.

Когда Люси утром вошла в столовую, Марианна и тетя Матильда уже сидели за столом. Люси наклонилась и чмокнула тетушку в морщинистую щеку. Пожилая дама ласково кивнула ей и отхлебнула шоколад из чашки.

Никто точно не знал, сколько лет было тете Матильде. Люси считала, что восемьдесят. Несмотря на преклонный возраст, для нее тетя была самой красивой женщиной на свете. Дедушка Люси сколотил свое состояние в Вест-Индии, где тетя Матильда провела свою юность. Она до сих пор одевалась с головы до ног в одежду цвета индиго. Года не сломили ее волю и не испортили осанку. Она ходила, расправив плечи, с гордо поднятой головой, на которой обычно красовался высокий тюрбан. От нее всегда пахло экзотическими ароматами и нюхательным табаком.

Взяв две тарелки с завтраком со стойки буфета для себя и жены, Генри обернулся и оторопел.

— Люси, что ты с собой сделала? Во что это ты вырядилась?

— Молчи, Генри, — одернула его Марианна. — На мой взгляд, Люси прекрасно выглядит.

— Да, она просто очаровательна, — произнесла нараспев тетя Матильда.

Люси расправила юбку голубого шелкового платья и направилась к буфету. Платье было сшито в Лондоне три года назад и предназначалось для первого выезда Люси в свет, который, впрочем, так и не состоялся. В тот год Марианна узнала, что снова забеременела. Она не смогла сопровождать Люси, и девушка так и не была представлена лондонской знати. Платье с тех пор висело в гардеробе. Люси ни разу не надевала его.

За три года ее фигура округлилась. Ткань лифа плотно обтягивала упругую грудь Люси. Наряд с таким глубоким вырезом не годился для утреннего выхода в столовую, но, несомненно, шел девушке.

Она очень редко носила платья из шелка. Легкая ткань нежно струилась по телу. Ее прикосновение приятно холодило кожу. Она осторожно поправила аккуратно уложенные волосы. Горничная едва не выронила из рук расческу от изумления, когда ее госпожа приказала сделать ей элегантную прическу вместо обычного узла.

С драгоценностями Люси, конечно, слегка переборщила. К завтраку не выходят при полном параде. Серьги с большими опалами, доставшиеся Люси по наследству от матери, сильно оттягивали ей уши. Она и не предполагала, что они такие тяжелые. Люси опасалась, что к полудню ее мочки отвиснут до плеч.

Однако она не могла не надеть эти украшения. Люси надеялась, что они помогут ей затмить Софию Хатауэй. Если бы у нее были бриллианты, она нацепила бы и их, несмотря на то, что окружающие посчитают это проявлением дурного вкуса.

Не успела Люси сесть за стол, как в столовую вошли Феликс и Китти. За ними следовала София. Обе молодые леди были в простых платьях из муслина с узором в виде веточек.

Люси была враждебно настроена по отношению к обеим. Их одежда казалась ей униформой солдат неприятельской армии.

— Ай-яй-яй, — промолвила Китти, с недоумением глядя на Люси. — Я и не знала, что завтраки в Уолтем-Мэноре проходят в столь торжественной атмосфере. — Она повернулась к Марианне. — Прошу прощения, миссис Уолтем, за то, что мы одеты ненадлежащим образом.

— Вам нет необходимости извиняться, — улыбнулась Марианна. — Присаживайтесь, пожалуйста! Чай или кофе? Или выпьете шоколада?

— Какая очаровательная столовая, — заметила София, усаживаясь напротив Люси. — Из окон открывается восхитительный вид на парк.

Китти села рядом с сестрой и развернула салфетку.

— Окна выходят на запад, — сказала она. — После полудня здесь, наверное, невыносимо жарко.

Люси улыбнулась:

— Эта столовая предназначена только для завтраков. А завтракаем мы, как известно, по утрам, — добавила она.

Китти презрительно прищурилась и, постучав ножом по тарелке, обратилась к мужу, стоявшему за спиной Люси:

— Феликс! Принеси, пожалуйста, гренки!

«Бедный Феликс! — подумала Люси. — У него жена — настоящая стерва». Не хотела бы она провести всю свою жизнь рядом с такой женщиной. От недовольного выражения лица Китти, казалось, могло скиснуть молоко.

Люси бросила взгляд через плечо на Феликса, который подошел к буфету и положил на тарелку несколько гренков. При этом он беззаботно напевал себе что-то под нос. Люси была изумлена. Он еще и поет! Его родители, несомненно, были наделены даром предвидения. Они очень точно выбрали имя для сына. Феликс означало «счастливый». Только сангвиник со спокойным, уравновешенным характером и веселым нравом мог прожить жизнь бок о бок с Китти.

Люси искоса посмотрела на Софию, которая изящными движениями размешивала сахар в чашке с чаем. Она была женственнее и миловиднее сестры. Они обе могли похвастаться прекрасными золотистыми волосами и безупречным цветом кожи. Но у Китти в отличие от Софии был слишком острый нос, а в ее голубых глазах сквозил холод. Глаза же Софии излучали тепло. Люси с неохотой признала, что ее соперница очень хороша собой.

А вот саму Люси никто не назвал бы красавицей. Вернее, до сих пор ни один человек не сообщил ей об этом. У нее были слишком широкие скулы, заостренный подбородок и смуглая кожа. Единственное, что устраивало Люси в собственной внешности, были большие глаза с длинными пушистыми ресницами. Да еще, пожалуй, ровные белые зубы. Наверное, этого было недостаточно, чтобы вдохновить поэта на создание льстивой оды. Но ничего, она не тщеславна.