Сесилия Грант - В сетях любви

Его взгляд поднялся от ее руки на лицо. Кажется, он не считал ее красавицей? Сейчас, в лунном свете, вернее, в скудных его остатках, ему открылась истина. Ее резкие черты — подбородок, нос, скулы — смягчились и приобрели удивительную гармоничность. Бледная кожа напоминала опал на дне озера с прозрачной чистой водой. Бледное горло. Бледные плечи. Бледная грудь совершенной формы, выступающая из съехавшего корсажа. Однако он не позволил себе задержать взгляд на ее груди. Надо убираться отсюда, причем поскорее.

Еще один, последний взгляд на ее лицо. Она слегка склонила голову влево, потом вправо, как будто разминала затекшие мышцы шеи. Затем она выпрямилась, и сочетание света и тени на ее лице снова изменилось. Она открыла глаза и посмотрела прямо на него.

Ничего не сказала, не отпрянула от своего любовника, не стала лихорадочно поправлять корсаж, не прикрыла грудь руками. Лишь расширившиеся глаза свидетельствовали о том, что ей известно о присутствии постороннего. И этого короткого мгновения, одной-двух секунд хватило, чтобы он почувствовал себя полнейшей скотиной.

Руке стало больно — так сильно он сжал угол шкафа. Он не мог отвести взгляд, не говоря уже о том, чтобы извиниться, поклониться и выйти из комнаты. Он стоял неподвижно, будто его пригвоздили к месту, а она тем временем успела вернуть себе самообладание. Теперь ее лицо не выражало ничего, кроме вызова: «Осуди меня, если посмеешь». Но вскоре и это выражение исчезло. Она стала смотреть сквозь него, мимо него, вдаль.

Он перестал быть объектом ее внимания. Наблюдает он за ней или нет — ей это было совершенно безразлично. Она опустила руки — опять же с удивительной грацией танцовщицы — и положила их на выпуклые бицепсы Роанока. Он целовал ее плечи и шею, пока продолжался этот короткий обмен взглядами, а потом принялся задирать юбку.

Уилл наконец-то оторвал руку от угла шкафа. Он не желал видеть, что последует позже. Он с радостью увидел бы это в своих мечтах, а наблюдать это наяву было мучительно.

Им неожиданно овладел приступ упрямства, который заставил его поклониться. Пока он на цыпочках шел к выходу, она и Квадратная Челюсть не смотрели в его сторону. Приоткрыв дверь, Уилл с облегчением закрыл ее за собой и выскользнул в коридор.

К ужину они не появились. Уилл отведал три блюда, но мучивший его внутренний голод так и не унялся.

Все это бессмысленно. Она не для него. Да, она усладила его взор и пробудила его воображение, однако это не делает ее особенной. Когда для него наступит время снова отдать себя во власть женщины, он будет оценивать ее не только по этим умениям. Ведь он так и не слышал из уст мисс Слотер ни единого слова. Не исключено, что едва она откроет рот, как всем станет ясно, что она безмозглая мегера.

Ему оставалось надеяться, чтобы это было именно так. Потому что тогда она не сможет вносить в его душу такое сильное смятение.

Что бы ни заставило их забыть об ужине, они все же успели подкрепиться к тому моменту, когда возобновилась карточная игра. Роанок занял свое место за столом, где играли в двадцать одно, и на этот раз любовница устроилась у него на коленях. От внимательности и сосредоточенности, которые она проявляла при игре в вист, не осталось и следа. Она привалилась к Роаноку, положила голову ему на плечо и из-под полуопущенных век отстраненно наблюдала за игрой. Всем своим видом она напоминала набившую брюхо львицу, которой еще неделю не надо думать о пропитании или о чем-либо другом.

Уилл смотрел куда угодно, только не на нее. Он пришел сюда с определенной целью, перед ним стоит важная задача. Для его плана требуется три тысячи фунтов, но только Господь знает, есть ли у него шанс выиграть эту сумму.

Наступило три часа ночи, потом четыре утра — он определил это по украшенным драгоценными камнями карманным часам Каткарта. Они лежали на столе между ними, в комнате часов не было. Его выигрыш составлял двести фунтов. Мужчины играли вяло, кто-то то и дело засыпал, и соседи вынуждены были его будить, когда доходила очередь. Такая обстановка на руку тому, кто смог сохранить ясность рассудка.

Виконт пихнул его локтем и, когда он повернулся к нему, взглядом указал туда, куда он запрещал себе смотреть. Голова Роанока упала на левое плечо. Его грудная клетка мерно поднималась и опускалась. Мисс Слотер, привалившись к его правому плечу, держала в руке карты и с томным видом изучала их. Уилл против воли обратил внимание на то, что ее пальцы обнажены. Вероятно, перчатки так и остались валяться на полу в библиотеке. При этой мысли по его телу прокатилась волна трепета, что никак не приносило пользу игре.

— Она умеет играть? — За весь вечер за их стол не садилась ни одна дама.

— Ни разу не видел. — Каткарт ходил в это заведение довольно давно. — Но похоже, что она именно об этом и подумывает, а?

И действительно, когда наступила очередь Роанока, она не стала будить его. Без малейшего смущения взяла из его денег пятьдесят фунтов и поставила на кон, а потом устремила выжидательный взгляд на банкомета.

Мисс Слотер приподняла уголок сданной карты.

— Стик, — сказала она.

От звука ее голоса у Уилла внутри все завибрировало.

Ей удалось придать форму этому короткому слову, как бы округлить острые углы. Оно обволакивало, хмельное, как крепкий ароматный ликер. Будь таких слов побольше, любой мужчина опьянел бы от них. Она уже заслужила свое место в мечтах Уилла; теперь он понял, что отныне в его фантазиях она будет говорить.

Однако, как оказалось, в двадцать одно она играть не умела. Как ни грустно, мисс Слотер оказалась профаном. Она изучала карты, пожевывая нижнюю губу, делала непонятные ставки и за три из пяти сыгранных ею хендов проиграла все. Но потом фортуна сжалилась над ней, подкинула туза и десятку и очередь сдавать. Она собрала карты, сложила их, проверила, чтобы все лежали рубашками вверх. Казалось, столь тщательным исполнением новых для себя обязанностей она пытается компенсировать недостаток тактических знаний. Мисс Слотер помешала карты, дала своему соседу снять колоду и сдала.

Уилл начал проигрывать. У него было на руках двенадцать, а с королем вышел перебор. Он открылся на девятнадцати, а у нее было двадцать. Даже когда у него выпало «очко» — единица, восьмерка, двойка и четверка — и у него от предвкушения бешено забилось сердце, она выложила туза и две пятерки. Да, у них было поровну, но банкомет всегда имеет преимущество. Пять раз подряд она сдавала и побивала его каждый раз, пока право сдавать не перешло к какому-то седому типу, который выложил двадцать одно очко на двух картах.

Такова на вкус погибель. Как пепел или мусор с верстака плотника. Менее чем за полчаса от выигранных им двухсот фунтов осталось двадцать.