Маргарет Макфи - Сорвать маску

К тому времени, как они добрались до тихой деревушки, уже наступил вечер. Растущая луна, почти полная, величаво плыла по высокому черному небу, освещая путь двум всадникам. Из щелей в ставнях до сих пор лились тонкие лучи света, хотя большинство домов погрузились во тьму. Царили полная тишина и покой. Доминик бросил взгляд на дом Тэттонов и, несмотря на усталость, долгое путешествие и отчаянно ноющие ноги, едва не поддался порыву пришпорить коня, оставить его в садике и наконец постучать в дверь Арабеллы. Интересно, бодрствует ли она? Мечтает ли о нем, как он о ней?

— Даже не вздумай, — предупредил Хантер, остановившись рядом с другом. — Ты ведь хочешь предстать перед ней во всей красе, Доминик, а не сейчас, когда тебе больше всего нужна ванна, постель и чистая одежда. Побриться тоже бы не мешало. К тому же, должен признаться, меня ужасно мучит жажда. Надеюсь, у тебя найдется бутылка того доброго бренди из погребов Арлесфордов.

Хантер был прав. Доминик хотел, чтобы при их встрече с Арабеллой все было идеально и ничто не помешало бы ему добиться своего. Он хотел заключить ее в объятия, сказать, что все будет хорошо, успокоить, утешить.

— Что ж, тогда поехали. До Шардела путь недолгий, не займет и пяти минут. Тогда и получишь свое бренди.

Бросив еще один тоскливый взгляд на дом Тэттонов, Доминик развернул коня и, пришпорив его, помчался по дороге к Шардел-Холл.

Следующим вечером в половине седьмого Арабелла искупала Арчи и переодела его в ночную рубашку. Когда его волосы подсохли у жаркого пламени камина, а ужин, состоявший из тоста с маслом и теплого молока, был съеден, она уложила его в маленькую выдвижную кроватку на колесиках. Затем задернула занавески, чтобы мальчику не мешал солнечный свет до заката еще было далеко. Комната погрузилась в приятный полумрак, превратившись в безопасное убежище от всех невзгод. Арчи зевнул, устраиваясь удобнее под одеялом.

Арабелла склонилась к нему и поцеловала на ночь.

— Спи крепко, мой ягненочек, — произнесла она как обычно, изо всех сил скрывая печаль, чтобы ее сын не узнал, как она несчастна.

— Мама, — тихо произнес Арчи, — я скучаю по Доминику.

— Мне тоже его не хватает, Арчи, — отозвалась она, поглаживая ребенка по голове и стараясь говорить веселым тоном.

— Скажи, он скоро приедет навестить нас?

— Не знаю, малыш. — Арабелла заставила себя улыбнуться. — Хватит вопросов, дорогой. Ты должен заснуть, как положено хорошему мальчику, потому что завтра воскресенье, и мы утром пойдем в церковь.

— Только не в церковь, мама! — проворчал Арчи, но покорно опустил голову на подушку и закрыл глаза.

Арабелла спустилась по лестнице в гостиную, где сидела ее мать.

— Как он?

— Прекрасно, потому что завтра не надо идти в школу. Надеюсь только, что он будет так же хорошо себя чувствовать завтра вечером.

Арабелла сжала переносицу пальцами, пытаясь не думать о том, что может ждать Арчи в будущем.

— Доминик Фернекс за многое должен ответить.

Арабелла не чувствовала в себе достаточно сил, чтобы выстоять еще один спор с матерью из-за Доминика. Ее уверенность в себе пошатнулась, обычное спокойствие изменило. Она была напряжена и взволнована.

— Мама, пожалуйста, давай больше не будем говорить о Доминике.

— Больше? Мы вообще не говорили о нем ради мальчика! И я достаточно долго держала свои мысли при себе.

Арабелла вздохнула и опустилась с шитьем в кресло у окна.

— Мама, этим ты ничего не добьешься.

— Он бросил тебя — и не один раз, а дважды, Арабелла, причем худшим образом из всех возможных! Публично заявить о помолвке, чтобы тут же ее разорвать! Из всех жестоких поступков, которые могут унизить и оскорбить женщину, он...

— Мама! — быстро воскликнула Арабелла.

Это было жестоко, унизительно. Но не по отношению к ней. Это было унизительно для Доминика.

— Не забывай, что Доминик подарил нам этот дом и платит содержание, только благодаря нему мы можем жить безбедно, в комфорте.

— И что здесь такого? Мужчина обязан обеспечивать своего собственного ребенка, Арабелла, особенно такой богатый и властный, как Доминик. Арчи его сын. Бог свидетель, он не слишком много сделал для него. Бросить его вот так, даже не задумавшись, — у меня просто сердце разрывается при одной мысли об этом. Мальчик должен быть наследником его титула, а не страдать от насмешек других ребят, которые называют его незаконнорожденным, а мы вынуждены существовать на его жалкие подачки!

Кровь отхлынула от лица Арабеллы, и она побледнела как мел:

— Немедленно прекрати так говорить, мама! Я не желаю этого слушать.

«Если бы только она знала правду, — горестно подумала Арабелла. — Это я виновата во всем, все из-за меня, а не из-за Доминика».

— Я не могу замолчать, Арабелла, мне нужно, наконец, высказаться, а тебе — выслушать! — воскликнула миссис Тэттон. — Его надменность! Его жестокое высокомерие! Как ты можешь питать какие-то чувства к такому негодяю? Это лишено всякой логики! — Миссис Тэттон наклонилась вперед, охваченная гневом. — Мне следовало отправиться в особняк Арлесфордов перед нашим отъездом и высказать ему в лицо все, что я о нем думаю! Я бы поделилась с ним своими нелестными соображениями о том, как он поступил с тобой! Он как затаившийся змей, льстивый, вкрадчивый, хитрый...

В душе Арабеллы что-то оборвалось. Она не могла слушать, как мать оскорбляет Доминика, обвиняя в том, что натворила она одна. Слова сами сорвались с языка:

— Это не Доминик разорвал нашу помолвку, мама, а я. Я, понимаешь! Не Доминик.

За этим признанием последовало молчание. Громкое оглушительное молчание.

Миссис Тэттон уставилась на дочь во все глаза, потрясенная, непонимающая. Наконец она с нервным смешком произнесла:

— Что ты говоришь, Арабелла?

— Правду. Я сказала, что не люблю его и ухожу от него. Несмотря на это, он подарил мне этот дом и назначил содержание.

Улыбка слетела с губ миссис Тэттон. В лице застыло недоумение, словно женщина никак не могла уразуметь, о чем говорит дочь.

— Но почему ты так поступила, Арабелла?! Почему? Я ведь знаю, что ты любишь его.

— Да, люблю.

Впервые за долгое время Арабелла признала это вслух.

— Но почему тогда? — С лица миссис Тэттон сбежали все краски. — Почему отказалась от своего шанса на счастье, испортила жизнь себе и Арчи?

Арабелла замерла в кресле, неподвижно сложив руки на коленях. Ворота шлюза распахнулись, их уже нельзя было закрыть. Она рассказала матери о визите мистера Смита и его угрозах, обо всем, даже о таинственной мисс Нуар и заведении миссис Сильвер.