Карен Хокинс - Признания повесы

– Надеюсь, все пройдет благополучно.

– Уверен. Если, конечно, ты будешь соблюдать осторожность. И пожалуйста, никаких эффектных жестов.

Верена молча кивнула. Ей хотелось подбежать к нему, обнять, почувствовать под пальцами складки его льняной рубашки, вдохнуть запах его чудесного одеколона. Но что-то ее удержало.

– Верена.

Он стоял рядом с ней, так близко, что она чувствовала прикосновение к спине распахнутой полы его пальто.

– Есть кое-что еще, о чем нужно сказать.

– О чем?

– Посмотри на меня.

Она повернулась и тут же пожалела об этом. Он был такой большой, такой сильный. Ей захотелось сунуть руки ему под пальто и самой зарыться туда. Хотелось обнимать его. И никогда не отпускать.

Но этого не будет.

– Брэндон, я...

Он обнял ее и прижал к себе так крепко, что ей стало трудно дышать. Боже, как она будет тосковать по нему! Сердце Верены забилось неровно, когда она прижалась щекой к его рубашке. Меньше чем через час они уже будут в пути.

– Тебе нужно переодеться, если хочешь походить на грума.

– Знаю. Попрошу что-нибудь у Питерса.

– Все равно будешь выглядеть элегантным, – пробормотала она.

– Нам пора. Джеймс ждет.

Улыбка Брэндона померкла, синие глаза прищурились.

– Верена, что случилось?

– Ничего. Но ты должен что-то сделать и с руками. Мой отец говорил, что человека всегда можно узнать по его рукам.

Он посмотрел на свои идеально чистые руки.

– Ты права. Испачкаю сажей из камина. Подожди.

Улыбаясь, он подошел к двери и открыл ее, кланяясь самым что ни на есть услужливым образом.

– После вас, хозяйка! – сказал он, подражая Гербертсу.

Верена выдавила слабую улыбку и подошла к двери. И тут Брэндон преградил ей путь. Верена подняла на него глаза, в горле пересохло.

– Слуги так себя не ведут.

– Ведут, если это дерзкие слуги. – Его синие глаза сияли смехом и... было в них что-то еще. Что-то, отчего по спине Верены пробежал холодок.

– Нам надо идти.

– Мы никуда не пойдем, пока ты меня не поцелуешь. – Он наклонился. – Верена, когда мы вернемся, надо будет поговорить.

Когда мы вернемся. Этого не будет. Никогда. Как только они с Джеймсом получат письма, словно ветер помчатся в Дувр, где их уже ждет пакетбот. Она облизала пересохшие губы.

– Поцелуй меня, и отправимся.

– У нас нет времени.

– Верена, один поцелуй.

Это последний раз, когда она может вот так прикоснуться к нему. Не пройдет и нескольких часов, как они с Джеймсом уже будут на пути в Италию, а здесь, в Англии, останется ее сердце, в руках отъявленного лондонского повесы.

Его губы мягко коснулись ее губ. Это прикосновение, такое нежное, такое нерешительное, вызвало мгновенный ответ. Верена обвила шею Брэндона руками и прильнула к нему.

Однако одного поцелуя было недостаточно, несмотря на всю его страстность.

Верена все теснее прижималась к широкой груди Брэндона, забыв про стыд и свои правила, ей было все равно. Это воспоминание навсегда останется для нее самым дорогим.

Брэндон почувствовал ее отчаяние и вспыхнул. Он жаждал эту женщину, засыпал и просыпался с мыслью о ней. О ее фиалковых глазах, о ямочке, появляющейся на щеке, когда она улыбается. Он хотел, нет, Верена была нужна ему. Нужна, потому что он...

Она оторвалась от губ Брэндона и отступила, прижавшись к двери.

– Мы... нам надо идти.

– Еще рано, – тихо сказал он.

И столько страсти было в его голосе, что у Верены перехватило дыхание.

Брэндон закрыл дверь и, к изумлению Верены, запер ее.

– Брэндон?

Он повернулся к ней, и она все поняла. Сглотнув, Верена попятилась, на что-то наткнулась и в следующую секунду уже сидела на краю дивана, ноги не держали ее. Брэндон встал перед Вереной, наклонился и, обнимая ее, повернул к себе лицом.

– Забудь ненадолго о том, что случилось прошлой ночью. Или о том, что может случиться сегодня днем. Сейчас мы здесь. Ты и я. Поцелуй меня, Верена.

Она покачала головой.

– Тогда разреши мне поцеловать тебя. – Он погладил ее по щеке, вызвав восхитительное ощущение.

Верена проглотила подступивший к горлу комок. Брэндон хочет ее соблазнить. «Но что в этом плохого?» – спросила она себя. Почему не разделить его страсть? Может, это ее последняя возможность?

Будь что будет, но она заслужила немного счастья. Она проведет последний день в Англии в объятиях мужчины, которого, страшно в этом признаться, она полюбила всем сердцем. Страшно, потому что этот мужчина – Брэндон Сент-Джон.

– Верена, – прошептал он, взял ее руку и нежно поцеловал ладонь. – Ты хочешь меня, Верена?

В ответ она обвила его шею руками и прижалась губами к его губам, горячим и требовательным.

Она так и не поняла, когда они успели раздеться, и сейчас стояли обнаженные.

Верена обняла Брэндона за шею, прижалась к нему. Его возбужденная плоть уперлась ей в живот.

Верена, дрожа от страсти, стала ласкать бархатистую кожу. Потеряв над собой контроль, Брэндон вошел в нее, и они стали двигаться в одном ритме.

– Еще, – шептала она. – Еще... – Все ее тело извивалось под ним в чувственном танце.

Он уже был на пределе, когда Верена замерла под ним. И прежде чем рухнуть на нее, Брэндон взорвался ослепительной вспышкой страсти.

Боже, как же он ее любит! Ни одну женщину он так не любил.

– Верена, – выдохнул он. – Я...

– Нет. Брэндон, не надо. Пора идти.

Она была права. Медлить больше нельзя. Они одевались в полном молчании. На лице Верены застыло напряженное выражение. Брэндон несколько раз порывался что-то сказать, но ее взгляд заставлял его умолкнуть.

Наконец она пригладила волосы и улыбнулась. Он взял в ладони ее лицо, наклонился и поцеловал в щеку. Она положила голову ему на грудь. Брэндон обнял ее, и так они стояли, а время неумолимо летело.

Верена высвободилась, подошла к письменному столу, достала квадратный листок бумаги и опустила в ридикюль.

– Пора.

– Пойду возьму шляпу и пальто у Питерса, – сказал Брэндон.

Она отперла дверь, вышла из гостиной и позвала Гербертса.

Через несколько минут, облачившись в старое пальто и потрепанную шляпу, Брэндон помог Верене сесть в карету. Закрывая дверцу, он заметил мальчугана в рваном синем пальто, который бросился бежать, едва Брэндон хлестнул лошадей.

Мрачно улыбаясь, Брэндон поднял воротник, и карета тронулась с места в направлении Лондона.

В обычный день Верена была бы рада прокатиться в карете Брэндона с отличными рессорами. Ее собственная, с плохими рессорами, наклонялась набок при каждом повороте. Но ничто не могло скрасить долгое, напряженное путешествие до Литтл-Саттона.

Верена так волновалась, что тошнота подступала к горлу.