Шерри Томас - Обольщение красотой

— Кристиан, — сказала она. — Я знаю, что…

Она осеклась, увидев леди Эйвери и леди Соммерсби. Ее глаза сузились, тон стал ледяным.

— Я не знала, что у нас посетители.

Она являла собой герцогиню до кончиков ногтей.

— Полагаю, вы знакомы с мистером Грантом, одним из школьных друзей его светлости, ваша светлость? — любезно осведомилась леди Соммерсби.

— Не уверена, что имела такое удовольствие.

— Мистер Грант приходится племянником моему покойному мужу… прекрасный молодой человек и очень близкий нам.

Венеция надменно приподняла брови.

— Вот как?

— И знаете, что мы недавно узнали от мистера Гранта? — продолжила леди Соммерсби с дьявольским блеском в глазах. — Что герцог был влюблен в вас, мэм, в течение десяти лет. В свете последних событий, я убеждена, что он затеял все это представление с единственной целью привлечь ваше внимание.

Чашка леди Эйвери звякнула. Кристиан разрывался между тихим ужасом и желанием кого-нибудь убить. Неужели именно этого он добивался? Заставить Венецию обратить на него внимание? Заинтересовать, не унижаясь до ухаживаний?

Он попытался возразить. Но его язык, казалось, распух до размеров, не только затруднявших речь, но и перекрывавших доступ воздуху. Кристиан задыхался.

Жена бросила в его сторону недоверчивый взгляд. Затем повернулась к леди Соммерсби.

— Объяснитесь.

— Вы — единственная женщина, которую он всегда желал. Устроив эту бурю в стакане воды, его светлость легко поставил вас в неудобное и уязвимое положение, мэм. Отличный повод, чтобы выручить вас из неприятной ситуации?

— Блестяще, моя дорогая, блестяще, — промолвила леди Эйвери. — Теперь все обретает смысл.

— Не хотелось бы прерывать ваши восторги по поводу собственной проницательности, — заявила Венеция, — но что за чепуха? Герцог никогда даже не думал обо мне, пока не поговорил с мистером Таунсендом, да и потом вспоминал нечасто.

— Прошу прощения? — воскликнули хором обе сплетницы.

— Мистер Таунсенд был ужасным мужем, но его светлость не знал об этом. Вряд ли его можно винить в том, что он поверил мистеру Таунсенду на слово. И почему бы в ответ на прямой вопрос ему не воспользоваться историей мистера Таунсенда в качестве назидательного примера? В конце концов, внешность обманчива. — Она глубоко вздохнула. — А теперь мы переходим к той части истории, которую вы, леди Эйвери, не раскопали, хотя и следовало: я была на той лекции.

Леди Эйвери ахнула.

— Вы шутите, мэм.

— Отнюдь. Спросите любого. Мисс Фицхью собирала материал для статьи о выпускницах Рэдклиффа, и мы с леди Фицхью сопровождали ее в Америку. Можете себе представить нашу реакцию на обвинения герцога. Мисс Фицхью сожгла бы его владения, будь у нее такая возможность. Но у меня возникла идея получше. Я решила, что заставлю герцога заплатить его сердцем. С этой целью я купила билет на «Родезию».

Леди Соммерсби вскочила.

— Вы были таинственной любовницей герцога?

— Наконец-то вы догадались, — с холодной иронией заметила Венеция. — Мои планы, однако, пошли наперекосяк. Герцог, уверена, наслаждался собой. А вот я влюбилась. В нем есть все, что восхищает меня в мужчинах — и намного больше, если вы понимаете, что я имею в виду.

Глаза леди Соммерсби стали размером с яйца. Кристиан потрясенно молчал. Жена не обращала на него никакого внимания.

— Я была отчаянно влюблена, но не могла приблизиться к герцогу. Встреться мы в Лондоне, он заставил бы меня снять вуаль. Можете представить себе эту сцену. Но я следовала за ним по пятам: в Музей естественной истории, в отель «Савой», где мы должны были обедать вместе в честь его дня рождения. Когда разразился скандал, герцог пришел мне на помощь — несмотря на его мнение о моем характере. Он танцевал со мной, повез меня кататься в парк, но этим наше общение и ограничилось. Герцог не собирался продолжать знакомство. И если мы поженились, то только потому, что я обнаружила, что нахожусь в деликатном положении.

Леди Эйвери схватилась за свою объемистую грудь.

— Милостивый Боже, спаси и сохрани.

— Именно. Мистер Таунсенд убедил меня, что я не могу зачать. Герцог доказал обратное. И если вы сомневаетесь в моих словах, поговорите с мисс Редмейн из лондонской женской больницы. Перед лицом подобных последствий у меня не было иного выбора, кроме как явиться к герцогу и умолять его жениться на мне. Он пришел во вполне понятную ярость, но поступил благородно, сделав мне предложение. Вот почему он женился на мне. Не из-за болезненной одержимости, которую он таил в себе столько лет, а потому что он человек, который не позволит личному предубеждению встать на пути долга.

Кристиан был потрясен. Леди Эйвери и леди Соммерсби тоже. Наконец леди Соммерсби сказала:

— Извините нас, нам с сестрой нужно посовещаться наедине.

Они отошли в угол комнаты, за ширму. Кристиан увлек жену в другой угол.

— Зачем говорить им о твоем положении? Ты сошла с ума? — Ему было нелегко сдерживать голос.

— Возможно. Но я не могу позволить им разъезжать по городу, рассказывая всем, что ты был влюблен в меня целую вечность.

— Почему?

— Потому что тебе это было бы ужасно неприятно. А ты будь разборчивее в выборе друзей. Я крайне разочарована в мистере Гранте.

— Грант ничего не знает. Я не сказал ему ни слова.

— Тогда кто просветил этих двух стервятников в женском обличье? Никогда не поверю, что вдовствующая герцогиня сделала что-нибудь подобное.

— Нет, конечно. Ей я тоже ничего не рассказывал.

— Тогда откуда они…

— От меня. Они раскопали свидетельства, доказывающие, что мы с Таунсендом действительно находились в одном и том же месте незадолго до его смерти, и заверили меня, что не успокоятся, пока не докажут, что каждое их слово может быть подтверждено фактами. В ответ на это я сказал им, если они пообещают оставить прошлое в покое, я расскажу им кое-что, что стоит их потраченного времени.

Венеция медленно моргнула, взмахнув длинными темными ресницами.

— Почему?

Кристиан судорожно сглотнул.

— Я не могу допустить, чтобы тебе снова причинили боль. А ты, дурочка, влетела в комнату и все испортила.

Венеция прикрыла рот ладонью и хихикнула.

Боже, как он обожает ее смех!

— Значит, ты действительно любишь меня, — с благоговейным удивлением произнесла она.

— Конечно, глупышка. Как ты можешь сомневаться в этом? Заметно это или незаметно, но ты поставила меня на колени.

— Я готова иногда тоже становиться на колени, если пожелаешь, — хихикнула она.