Лоретта Чейз - Скандал в шелках

В этот момент мы не знаем, что и думать. Можем только пересказать читателям очередной инцидент. В воскресенье вечером вышеуказанный джентльмен был замечен в тихом уголке отеля “Брансуик”. Конечно, нет ничего необычного в том, что компании джентльменов часто наслаждаются прекрасными ужинами этого отеля. Однако единственной компаньонкой этого джентльмена была молодая французская вдова, которую часто видят рядом с братом невесты этого джентльмена».

«Мэзон Нуар».

День вторника.

– Нет-нет! – воскликнула Марселина. – О чем ты только думаешь, Софи?! Леди Кларе необходимо надеть белое. А ты будешь в голубом.

– Мне казалось, что ты сшила сливовое специально для этого бала, – ответила Софи, пожав плечами.

– Это было до того, как я увидела оба платья вместе, а тебя – рядом с леди Кларой, – возразил Марселина. – Нет-нет, никакого сливового. Об этом и речи быть не может. Слишком резкий контраст. – Она указала на два манекена в упомянутых платьях.

Всего манекенов было двенадцать, и Леони не одобряла такого мотовства. Зато манекены были великолепны и производили огромное впечатление на заказчиц. У Даудни было только два, да и те можно было назвать старой рухлядью.

– Разумеется, контраст велик, – ответила Софи. – Я неотразимая молодая вдова. А леди Клара – незамужняя молодая леди.

– Да, знаю, – кивнула Марселина. – Но если леди Клара наденет белое, а ты – сливовое, разница покажется чересчур огромной. И многие получат повод усомниться в твоей добродетели. Одно дело – быть неотразимой. Это волнует. И совсем другое – женщиной нестрогих правил. А таких «свет» судит и выносит приговор.

Герцогиня повернулась к брату леди Клары.

– Взываю к вам, лорд Лонгмор.

Граф поспешно отступил и пробормотал:

– Нет-нет, благодарю. Когда речь заходит о дамских нарядах, я отказываюсь вступать в споры.

Лорд Лонгмор с сестрой, а также Марселина и Софи стояли у примерочной на втором этаже. В эти дни у «Мэзон Нуар» заказчиц было великое множество. До конца сезона осталось десять дней, а высшему обществу нравилось заканчивать сезон роскошными балами, так сказать, заключительными аккордами. Хозяева приемов состязались в том, кто устроит самый шикарный праздник. Женщины же боролись за право считаться самой нарядной, и их состязание было таким же упорным и яростным, как любая война.

В четверг должен был состояться ежегодный бал у леди Бартрам, мечтавшей бросить тень – как можно более густую и мрачную – на любое мероприятие, завершавшее сезон (включая и вчерашний праздник маркиза Хертфорда на Ридженс-парк, а также сегодняшний бал с ужином у герцога и герцогини Олбани и празднество на свежем воздухе у герцога и герцогини Нортумберленд в Сайон-Хаусе в пятницу).

Стремление затмить всех и являлось очевидной причиной, по которой леди Бартрам пригласила не только главных участников скандала, связанного с Аддерли, но и пару, крайне редко появлявшуюся в списках гостей – герцога и герцогиню Кливдон.

Когда высший свет узнал, что леди Клара Фэрфакс, а также ее предполагаемая соперница за внимание лорда Аддерли мадам де Вернон покровительствуют «Мэзон Нуар», множество знатных дам отказались от своих модисток и поспешили приехать в дом 56 по Сент-Джеймс-стрит; вне всякого сомнения, они надеялись увидеть обеих женщин, а если повезет, то и посмотреть, как те стараются выцарапать друг другу глаза. Стоит ли упоминать о том, как жаждали они встретиться и с ослепительной герцогиней Кливдон?

Но это были второстепенные мотивы; главным же являлось стремление затмить всех дам, в том числе и парижскую сенсацию мадам де Вернон. А для достижения этой цели, похоже, следовало сшить платье именно в «Мэзон Нуар», пусть даже это означало попасть в список врагов маркизы Уорфорд.

Ликующая Леони, отдав должное своей сестре Софи, сумевшей привлечь множество завидных заказчиц, заметно смягчилась и больше никого не донимала по поводу счетов. И сегодня Леони, воспользовавшись присутствием Софи в «Мэзон Нуар», решила посетить торговцев полотном. В тканях она разбиралась так же хорошо, как и в цифрах. Но Марселина по-прежнему оставалась признанным гением по части новых моделей, и поэтому, будь здесь Леони, она непременно сказала бы:

– Софи, конечно, ты должна надеть голубое. Разве Марселина не считает, что так нужно?

Леди Клара, все это время изучавшая платья, теперь высказала свое мнение:

– Вы будете божественны в голубом. Идеальный оттенок для ваших глаз. И игра бриллиантов будет достаточно эффектна.

– Бриллиантов? – переспросил Лонгмор.

– Конечно, – кивнула леди Клара. – Мадам должна быть усыпана бриллиантами, чтобы возбудить аппетиты некоего джентльмена.

Темные глаза впились в лицо Софи. Она не видела Лонгмора с утра понедельника и сейчас ей почему-то казалось, что он смотрел на нее… как-то насмешливо.

Возможно, он вовсе не влюблен в нее. Возможно, то был момент безумия, а потом он пришел в себя после страстной ночи. Влюбленный мужчина должен выглядеть хотя бы немного встревоженным. Должен испытывать мучения любви, как выражался в своем письме лорд Аддерли.

Но, видимо, глупо ожидать, что человек вроде лорда Лонгмора будет терзаться из-за такого пустяка, как влюбленность. Не настолько он чувствителен. Никто не может обвинить его в излишней сентиментальности. Он не эмоционален. Его нельзя назвать тонкой натурой.

Но именно это она в нем и любила. И еще многое другое.

«Все это не важно, не важно, не важно…» – мысленно твердила Софи. Ей следовало взять себя в руки и выйти из этой встречи с достоинством, сохранив душевное равновесие.

– Сейчас мадам де Вернон нельзя быть осмотрительной и благоразумной, – заметила Софи.

– Да-да, на балу леди Бартрам не место благоразумию, – закивала леди Клара, не замечая обмена взглядами между братом и одной из модисток. – Женщины опустошат свои шкатулки с драгоценностями. Явятся на бал как рождественские елки.

– Но не вы, леди Клара, – сказала Марселина. – Вы всегда носите скромные драгоценности. Ваша красота не нуждается в украшениях, как и бальное платье. По-настоящему красивое платье вовсе не требует множества драгоценностей. И помните: мы хотим подчеркнуть вашу чистоту и невинность.

– А заодно сделать вид, что и я обладаю таковыми, – добавила Софи.

Лонгмор подошел к манекенам и стал изучать голубое платье.

– Почему вы возражаете? Голубой подчеркнет цвет ваших глаз, ваших божественных глаз… Или глупец Аддерли провозгласил божественными ваши губы и душу?

– Я вся божественна! Все мое существо! – заявила Софи.

– Неужели лорд Аддерли действительно так сказал?! – оживилась леди Клара.