Тери Дж. Браун - Семейная тайна

Она помедлила, чтобы собраться с силами. Они с Конрадом тоже гуляли с маленьким Колином и услышали крики. Ей хотелось навсегда забыть о том дне, но сейчас обстоятельства вынудили пережить его заново. Сделав глубокий вдох, она решительно заговорила вновь:

— Никто не знает точно, что произошло, но Элис, будучи с графом, каким-то образом отвлеклась, и Халперния утонула в пруду.

Пруденс ахнула, и Виктория придвинулась к ней.

— Итак, девочки, что после этого оставалось делать родным? У леди Маргарет, супруги графа, произошел нервный срыв. Сам граф так и не оправился от случившегося и через девять месяцев перенес первый удар. Няня Айрис получила щедрый пенсион, ибо в ее услугах больше не нуждались. Элис, разумеется, уволили. Ей все равно пришлось бы уйти, поскольку скоро беременность стала бы заметна.

— Конечно, — с горечью кивнула Пруденс.

— А как, по-твоему, им было поступить? Наградить ее за обнаружение тела? — рявкнула леди Саммерсет, и Пруденс отвела взгляд. — Незадолго до этого Филип женился и переехал в Лондон. Он знал, что твоя мать ожидает ребенка, нанял частного сыщика и разыскал ее. Она пребывала в отчаянном положении. Филип переговорил с супругой, и они предложили ей место в своем доме. Я уверена, он считал себя обязанным что-то предпринять, ведь ты его сводная сестра. Остальное вы знаете. — Леди Саммерсет сложила руки на коленях и выжидающе посмотрела на девушек.

Виктория заговорила первой:

— Зачем же, зная все это, вы сделали из нее прислугу? Она тоже Бакстон! Она моя тетя!

— Нет! — вскочила на ноги Пруденс, сверкая глазами. — Я живое свидетельство семейного скандала и трагедии; ублюдочное дитя либо постыдной связи, либо злонамеренного принуждения. Из-за моей матери погибла твоя настоящая тетя. Кто, кроме твоего отца, добрейшего человека в мире, принял бы меня с распростертыми объятиями? По светским меркам я хуже чем никто!

— Но мы так не считаем! — закричала Виктория.

— Неважно, как вы считаете, Вик. Так устроен мир. Они не хотели видеть меня здесь и устроили мне невыносимую жизнь, чтобы я не осталась.

В кабинете воцарилась тишина. Тиканье старинных часов было единственным звуком, помимо чуть сиплого дыхания Виктории.

Наконец леди Саммерсет кашлянула:

— Мне кажется, Виктория шла ко мне с намерением подтвердить свои подозрения, а также вооруженная некой светлой идей насчет того, что тебя каким-то образом примут в семью и ей не придется тебя терять, но этого не будет, правда, Пруденс?

Пруденс, все еще в изящном прогулочном наряде, встала перед графиней. Благородная кровь Бакстонов и отменное воспитание сквозили в каждом жесте, манерах, наклоне головы. Действительно, жаль.

— Не будет, — согласилась Пруденс. — Я пережила ложь, предательство и унижение. С какой стати, ради всего святого, мне метить в Бакстоны и уподобляться таким, как вы?

— Пруденс! Остановись! — крикнула Виктория.

Леди Саммерсет кивнула. Именно такой реакции она и добивалась.

— Я вовсе не лишена сердца. Если тебе нужны средства, мы будем счастливы…

Пруденс покачала головой. Сжатые губы и стиснутые кулаки лишь выдавали усилия, с которыми она сдерживала себя. Леди Саммерсет прониклась к ней уважением. Ей тоже не раз приходилось испытывать те же чувства.

Она предприняла еще одну попытку:

— Завтра Рождество, но я могу позвонить в гостиницу…

— В этом нет необходимости. У меня есть родственники в городе.

Леди Саммерсет наклонила голову, и Пруденс, не оглянувшись, вышла из комнаты.

— Пруденс! — позвала ее Виктория. — Подожди!

Графиня остановила ее, схватив за руку:

— Дай ей время. Подумай, какое потрясение она только что пережила.

— Но я нужна ей!

Леди Саммерсет вздохнула. Молодежь всегда тешит себя надеждами, что сможет все изменить. Отъезд Пруденс станет тяжелым ударом, но Виктория оправится. Преимущество юности в том, что можно принять неприемлемое. Она бережно обняла племянницу. Как давно она не прижимала к себе собственную дочь? Наверное, с тех пор, как та закончила школу.

— Сейчас Пруденс надо побыть одной. Дай ей пару дней, а потом приходи. От тебя будет больше пользы, когда вы обе успокоитесь. К тому времени она обязательно изменит свое мнение.

Однако леди Саммерсет знала, что этого не случится, но предоставила Виктории горевать в ее объятиях. Одновременно она прикидывала, сумеет ли Гортензия отстирать кружева от слез.

Мерный перестук колес убаюкал бы Пруденс, будь она в состоянии спать, но девушка не спала уже пять ночей и вряд ли сможет заснуть теперь. По крайней мере, она была не одна.

Оглядываясь назад, Пруденс радовалась, что пригласила на свадьбу Викторию. Если и была во всей истории невинная душа, то это Вик — она всего лишь хотела, чтобы Пруденс переехала из мансарды в ее покои. Виктория унаследовала милый идеализм отца, но не его мудрость. Она вообразила, что стоит лишь доказать принадлежность Пруденс к роду Бакстонов, и дядя с тетей раскаются и примут ее в семью. И еще удивлялась, когда другие девушки называли ее фантазеркой.

Конечно, присутствие на свадьбе Виктории подчеркивало отсутствие Ровены. Но Пруденс не хотелось вспоминать о ней. Может быть, и вовсе никогда, но не сейчас точно.

Пруденс мечтала забыть, что она наполовину Бакстон и в ее жилах кровь людей, которые видят окружающих только как средство для достижения цели. Кому еще придет в голову заплатить слугам, чтобы замять смерть собственного ребенка или погубить молодую женщину?

Прекрасные черты Ровены, не спросясь, всплыли в памяти, и сердце Пруденс болезненно сжалось, как бывало всегда, когда она вспоминала юную особу, которую считала сестрой. Пруденс хотелось забыть об их родственных узах и не думать о той, что предала близкого человека, посчитав трудным или неудобным рассказать правду.

Она подумала о матери, и боль усилилась. Однако особенно тяготила ее память о родстве с человеком, который не терпел отказов, когда дело касалось молодых женщин.

За последнюю неделю, проведенную в гостинице, у Пруденс нашлось достаточно времени, чтобы разузнать о своей семье. Кузен помог ей раздобыть и другие сведения о старом графе, которого так ненавидели, что к концу жизни он боялся показаться в городе. Неудивительно, что нынешний граф Конрад угробил столько денег на постройку больничного крыла и улучшение жизни арендаторов.

Он платил за грехи отца.

Пруденс беспокойно заерзала, устраиваясь поудобнее. Мужчина рядом пошевелился, и она замерла, не желая его разбудить. Бог свидетель, он тоже не выспался за эту неделю. Пруденс с нежностью улыбнулась. Хороший человек. И она научится его любить, даже если сейчас не уверена в своих чувствах.