Адриенна Бассо - Куда ведет соблазн

– Я не знала, что они твои кузены. Почему ты никогда мне об этом не рассказывал? – Гэвин пожал плечами, а Фиона устроилась поудобнее у него на груди. – Я знаю, что среди людей твоего клана есть немало таких, кто никогда не примет меня как твою жену, но я надеялась, что к нашему ребенку они отнесутся по-другому.

Гэвин напрягся.

– Вполне возможно, но зачем хотеть того, что никогда не сбудется? Я знаю, у нас не может быть собственного ребенка.

– Почему?

– Ах, Фиона. Именно твое бесплодие заставило меня в свое время согласиться на то, чтобы ты стала моей любовницей. Не буду лукавить и уверять, что мне не больно об этом думать. Но благодаря этой твоей особенности мы теперь вместе, и я не могу огорчаться.

– Да, моя неспособность иметь детей. – Фиона откашлялась. Ей показалось, что сейчас неподходящий момент исправить это ошибочное мнение. Но будет ли вообще такой момент? – Если помнишь, Гэвин, я никогда не говорила тебе, что я бесплодна. Это было твое предположение, потому что оно отвечало твоим интересам.

Гэвин сжал ее руку, но его взгляд выражал нерешительность.

– Но это было очевидно. Ты была замужем десять лет и ни разу не забеременела!

– Этого не случилось, потому что я очень редко спала со своим мужем.

– Мне казалось, что ты вышла замуж по любви?

– Да, это так. Но это была не такая любовь, как у нас. – Фиона уткнулась Гэвину в грудь. Ей показалось неправильным обсуждать покойного мужа, но она не хотела, чтобы недопонимание стояло между нею и Гэвином. – Генри относился ко мне скорее как к дочери, чем как к жене. Страсти между нами никогда не было.

Гэвин сглотнул:

– Ты хочешь сказать, что можешь иметь ребенка?

Фиона чуть было не расплакалась, увидев удивление и надежду в глазах Гэвина. Ее охватило чувство вины. Она скрыла от своего любимого мужа новость, которая должна была принести ему радость. Неужели он рассердится? Или еще того хуже – сочтет ее молчание как оскорбление?

– Благодарение Богу! Мы станем родителями раньше, чем ты думаешь.

Затаив дыхание, Фиона ждала, что скажет Гэвин. Он был явно потрясен.

– Но мы женаты всего несколько месяцев!

– Да, и почти все это время провели в постели.

– Черт побери! – Гэвин провел по волосам заметно дрожащей рукой. – Ты хочешь сказать, что беременна?

Фиона энергично кивнула:

– Все признаки налицо. Странные симптомы, которые я чувствовала, я ошибочно принимала за новые эмоции. Но у меня уже два месяца нет месячных, а по утрам запах свежеиспеченного хлеба вызывает у меня боли в желудке… Гэвин, отпусти меня!

Игнорируя просьбу жены, Гэвин поднял ее на руки и стал кружиться по комнате.

– Это чудесно! – орал он.

– Вряд ли, – ответила Фиона. – Я слышала, некоторые мужья, узнав, что у них будет ребенок, всячески ублажают своих жен, а не трясут, как тряпичную куклу.

Гэвин мгновенно остановился и, осторожно опустив Фиону на ноги, положил ей ладонь на живот.

– Что-то не так?

– Все хорошо. И с ребенком тоже. И нам будет хорошо до тех пор, пока ты не пообещаешь, что больше не будешь крутить меня, как безумный.

– Обещаю, любовь моя.

Он поднес руку Фионы к губам и поцеловал – торжественно и уважительно. Потом, прижавшись друг к другу, они одновременно весело рассмеялись. Слова были лишними. Выражение их лиц говорило само за себя.

Эмоции захлестнули Фиону.

Гэвин. Ее возлюбленный муж. Человек, завладевший ее сердцем в тот момент, когда она познала его силу и доброту, был именно таким, как она хотела. И будет всегда. Перед мысленным взором Фионы предстало спокойное солнечное утро и жизнь, сулившая бесконечные возможности.

Их жизнь.

Семь лет спустя

– Нам еще далеко ехать, мама? – спросил мальчик, преувеличенно тяжко вздохнув.

– Мы на десять минут ближе к тому месту, куда едем, чем были, когда ты задал этот же самый вопрос, Ангус, – строго сказал граф. – И уверяю тебя, сейчас ответ будет точно таким же, как десять минут назад.

Скрывая усталость, Фиона терпеливо улыбнулась своему шестилетнему сыну. Они путешествовали уже почти две недели, и возбуждение, вызванное предвкушением большого приключения, понемногу улеглось для Ангуса и его четырехлетней сестры Коллин. Только малыш Эндрю переносил дорогу спокойно. Но он путешествовал – по большей части спал – обложенный подушками в удобной повозке рядом с няней.

– Как только мы поднимемся на вершину этого холма, мы увидим Арундел, – сказала Фиона.

Когда Ангусу наскучило ехать с младшим братом, он пересел в седло к Коннору. Коллин сидела в надежных объятиях отца. Фиона решила, что такие перемены помогут детям вынести столь долгий путь. Но новизна им тоже очень скоро наскучила, и Ангус и Коллин по очереди, с утомительной регулярностью задавали один и тот же вопрос: «Мы еще не приехали?»

– Мы действительно уже близко? – шепотом спросил Гэвин, подъехав к Фионе. – Или ты говоришь это, чтобы успокоить их?

– И то, и другое, – улыбнулась она. – Деревья подросли, но я узнала бы эти окрестности даже во сне.

– Англия. – Гэвин покачал головой. – Мне все еще не верится, что наша семья пересекла границу.

– Когда мы договаривались предпринять это путешествие, чтобы навестить Спенсера, ты громче всех сетовал, что придется оставить дома детей. Кроме того, Спенсер расстроился бы, если бы мы не взяли их с собой.

– Я настоял, чтобы они тоже поехали с нами, потому что знал, что нам не удалось бы уехать из Шотландии без них. Я даже поспорил с Дунканом, что мы не проедем и трех миль, как ты потребуешь, чтобы мы повернули обратно и взяли детей.

Фиона засмеялась. Муж слишком хорошо знал ее. И хотя Гэвин ни за что в этом не признался бы, он баловал детей еще больше, чем Фиона.

– Мы на самой вершине холма, мама! – закричал Ангус. – Уже виден замок!

– Я тоже хочу посмотреть, – потребовала Коллин. – Подними меня повыше, папа.

Гэвин поднял дочь. Фиона тоже привстала в седле, чтобы увидеть дом, в котором когда-то жила. Вид дома всколыхнул воспоминания и приятные эмоции. Здесь она была счастлива, сначала как девочка, а потом как юная невеста барона.

– Мне не верится, что мы, наконец, воссоединимся со Спенсером, – сказала Фиона, и у нее к глазам подступили слезы. Она не видела пасынка больше года.

– Мне тоже не терпится его увидеть, но я буду счастлив, когда, наконец, смогу побыть с тобой наедине, – сказал Гэвин, стараясь усадить брыкающуюся Коллин обратно в седло. – Наши походные условия были далеки от идеала, а в палатке ночью всегда было слишком много народу.