Оксана Головина - Сероглазый ангел

Через некоторое время, импровизированная верёвка была готова. Райан подёргал её в местах узлов, проверяя, надёжно ли скреплены между собой простыни. Удостоверившись, что они выдержат его вес, он привязал один конец к крепкой ножке кровати, затем дёрнув за верёвку. Огромная кровать даже не сдвинулась с места. Удовлетворённый результатом, Райан перекинул второй конец простыни за окно.

Ухватившись за верёвку, он, повторяя про себя все мыслимые проклятия, встал на подоконник. Он сглотнул, приказывая себе не обращать внимания на кружащуюся перед глазами землю. Одно дело просто смотреть в окно, или прогуливаться по крепостной стене, совсем другое — стоять на краю скрипевшего подоконника и шагнуть в пустоту. Желудок его запротестовал, но Райан судорожно выдохнул, и сделал шаг назад. По очереди перебирая руками, он спустился до первого этажа, поравнявшись с окнами, он спрыгнул. Не останавливаясь, барон побежал к конюшне.

Они ехали весь день, без привала, и ей казалось, что ещё немного, и она просто свалится с лошади. Но Хью не позволил им остановиться, пока вовсе не стемнело. Она не жаловалась, но он прекрасно понимал её состояние, при этом вынужденный спешить. Теперь он выискивал удобное место для ночёвки, и она терпеливо ожидала, постоянно зевая. Ещё немного, и барон снял её с лошади, боясь, что она, упрямясь, просто свалится с неё головой вниз. Он скептически поглядел на то, что осталось от её прекрасных волос. Справа волосы доходили ей до груди, слева же едва касались плеча, видать рубала ножом, и не глядя. Что ещё готова эта женщина сотворить с собой, ради Райана? Хью хотел было выдать очередную колкость, но смолчал. Она молодец. Теперь он понимал, насколько она любила мужа, раз смогла довериться такому негодяю, как он. Большего счастья Райан не смог бы обрести, даже обойди он весь белый свет…

Звезды зажглись над их головами. Даниэль поёжилась, немедленно укрытая тёплым, колючим пледом. Хью прошёлся позади неё, добавляя сухих веток в костёр, и присел напротив неё.

В пламени, плясавшем между ними, волосы барона казались ей продолжением жаркого огня.

— Вы жестоки, даже по моим меркам, леди. Он спрыгнет и свернёт себе шею.

— Я не могла поступить иначе! Мой муж не глуп! — она зевнула, вовремя прикрывая рот ладонью.

— Это верно. Но вам не стоило запирать его. Райан… не слишком жалует высоту.

Особенно после его давней выходки с деревом. Подобные впечатления, так просто из памяти не стираются.

Хьюберт вытянул длинные ноги, устраиваясь удобнее. Его терзало любопытство, как скоро он нагонит их. А ещё, он понимал, что это, в любом случае, для него дорога в один конец. Что бы ни решил Вильгельм, он больше никогда не ступит на земли Тендервиля. Внутри что-то жгло, словно за пазуху насыпали горячих углей. Хью как заворожённый глядел на трещавшие в пламени ветки, а воспоминания все возвращали к тому дню, где они впервые протянули друг другу руки, когда их представили, под тем самым злополучным деревом, в поместье отца Райана. Это был один единственный момент, когда их взгляды при встрече не горели ответной ненавистью…

За его спиной, мерно жевали в темноте траву их лошади. Они потряхивали своими головами, отгоняя мошкару.

Даниэль, все это время, наблюдая за ним, улыбнулась, смутив тем самым барона. Он от греха подальше отодвинулся, опершись спиной о холодный ствол дерева.

— Какого цвета его глаза? — она проговорила тихо, отмахиваясь от комаров.

— Серые, что тучи, перед дождём… — воин нахмурился, чувствуя, что девчонка снова затеяла неладное.

— А мои, какого цвета, Хью?.. — она торопливо отпрянула от костра, не давая ему возможности глянуть на её лицо.

Барон замялся, пытаясь вспомнить, не понимая пока причины её расспросов.

— Они прекрасны! — единственное, что он смог в этот час произнести.

— Благодарю, но ответьте на вопрос, он не так сложен.

— Чёрт! Я… не помню… это так важно для вас?

— Как давно вы его любите? — тепло её голоса, пробудило в нем злость.

— Вы с ума сошли?! — его голос заставил лошадей привстать на дыбы. Эта разбойница точно лишилась рассудка, или твердо решила свести с ума его самого!

— Ваша ярость на меня не действует, барон. Я просто смею утверждать, что вы говорите о нем с тем же чувством, с каким я говорю о нем…

Барон выдохнул судорожно, отворачиваясь к чернеющим в ночи деревьям.

Что он мог ответить? Что все эти годы, желая быть признанным, он сражался без жалости и сострадания? Что громил всех на своём пути, только бы увидеть в его глазах одобрение? Но видел лишь холодное презрение. Чем больше он старался, тем больше был противен, бесясь от отчаяния. Услышав, что Райан, наконец, уедет в Нормандию, он был рад, но проклятые состязания, объявленные Вильгельмом, вынудили его принять участие!

Он так неистово жаждал, возвращения Райана на родину, что полетел к Тендервилю вперёд его. Готовый на что угодно, лишь бы расстроить все его планы, даже жениться на взбалмошной саксонке, которую он, несомненно, потащил бы за собой в Нормандию, только бы его надежды сбылись! Но им не суждено было сбыться…

— Повторяю, вы сошли с ума, Даниэль! И я больше не намерен продолжать эту тему! Отправляйтесь спать, мы выдвигаемся через пару часов, едва солнце поднимется над горизонтом.

Он зло поднялся с травы, и отправился к лошадям, пытаясь успокоить животных, но те, словно увидев черта, разбушевались ещё больше.

Даниэль закусила губу, понимая, что должна была тактичнее отнестись к чувствам нормандского воина, но это открытие и её саму застало врасплох. Она обязана этому человеку своим счастьем, ведь если бы не он, она бы так и стояла на краю подоконника, вглядываясь в дорогу, возможно до конца своих дней. Сам того не желая, он преподнёс ей чудесный подарок, помогая её дорогому мужу понять свои истинные чувства. Но вот как быть с чувствами самого Хьюберта? Она пока не могла этого постигнуть, и от того, её сердце сжималось, глядя на него.

Девушка сильнее завернулась в плед, и придвинулась ближе к костру, устраиваясь ко сну. Но сидеть так, было страшно неудобно, Даниэль поднялась, и побрела к ближайшему дереву, садясь под него, и прислоняя затёкшую спину к его стволу. Так-то лучше. Её веки тяжелели, и голова беспомощно склонялась к груди. Она боролась со сном и метавшимися мыслями, вслушиваясь в резкие выкрики Хью, боровшегося с лошадьми.

Райан, Вильгельм, Хью… она тяжко вздохнула, понимая, что сейчас уже ничего не решит. Она уже почти заснула, когда все вокруг стихло, и только едва слышные шаги раздались рядом. Она не упала в траву, заваливаясь на бок, потому что крепкая сильная рука, успела её придержать. Хью развернул её, спящую, и бережно прислонил к своему плечу. Её косы, столь ужасные, словно их рвали собаки, осыпали его грудь, он убрал их, укутывая девушку.