Донна Грант - Яростный горец

– Ты помнишь имя этого Воителя?

Сдвинув брови, Ларина задумалась.

– Шоу? Да, точно. Гэлен Шоу. Кэмдин мельком упоминал о нем. Он пользуется большим уважением.

– Но куда они все идут? Кэмдин тебе не говорил?

Ларина покачала головой:

– Нет. Сказал только, что направляются на север. Наверняка есть еще какие-то знаки, указывающие им путь, но Кэмдин видел только те, о которых рассказал мне.

– Он отправился на поиски Гэлена?

– Да.

Малькольм остановился.

– А ты сможешь узнать эти знаки, если увидишь?

– Прошло уже довольно много времени с тех пор, как я видела их в последний раз, но думаю, что смогу.

– Тогда нужно поехать и посмотреть на них своими глазами.

Ларина невольно улыбнулась, почувствовав его нетерпение. В этом весь Малькольм: всегда рвется помочь и готов рисковать жизнью ради того, чтобы уничтожить Дейрдре, но Ларина знала, что скорее умрет, чем допустит это. Малькольм и так уже вызвал гнев отца, когда уехал из клана, чтобы сопровождать ее.

– Знать бы еще, где их искать, – покачала Ларина головой. – Кэмдин сказал мне, в каком это лесу, но лес большой…

– И ты в любом случае не позволишь мне поехать с тобой, – упавшим голосом проговорил Малькольм.

– Ни за что! Твоя жизнь слишком важна для твоей семьи.

– К дьяволу их всех! – рявкнул Малькольм. На скулах его заходили желваки.

Ларина успокаивающим жестом сжала его руку.

– Кузен…

– Не нужно, – прорычал он. – Только ничего не говори, хорошо?

Но она обязана была напомнить ему. Малькольм уже и так поставил под угрозу свое будущее, стремясь загладить то, как его дед и прадед в свое время поступили с ней. Едва узнав, что она собирается в Эдинбург, Малькольм тут же объявил, что поедет с ней. Чтобы в случае необходимости защитить ее, так он сказал. Ларина с трудом спрятала улыбку. Она бы скорее откусила себе язык, чем сказала об этом юноше, но если случится самое страшное, это ей придется защищать его. Ларина опустила глаза.

– Нравится тебе это или нет, но я такая, какая есть. Твой прадед вместе с твоим дедом в свое время изгнали меня из клана Монро. Я не хочу, чтобы то же самое случилось с тобой. Вспомни, ведь многие члены клана и без того уже сторонятся тебя – и все потому, что ты связался со мной.

– Мой отец ни за что не пойдет на это. А на остальных мне плевать. Что же до деда и прадеда, так они просто не могли смириться с тем, что древние боги выбрали тебя, а не одного из них. В них говорила зависть, вот и все.

Ларина помрачнела, невольно вспомнив тот день, когда бог остановил свой выбор на ней, обойдя Нейлла. И весь ее мир, все, что она знала и любила, изменилось навсегда.

– Возможно. Насколько мне известно, женщин-Воителей не существует.

– Кроме тебя, – шепотом напомнил Малькольм.

– Малькольм, вспомни о цене, которую я заплатила. Я потеряла семью, меня навсегда изгнали из клана. Иначе говоря, я лишилась всего, что у меня было. И при этом даже не знаю, как ко мне отнесутся другие Воители, узнав, что я одна из них.

– Не говори так. У тебя ведь осталась Робина.

Услышав имя старой друидки, которая в свое время помогла пробудить дремавшего в ней бога, Ларина невольно улыбнулась.

– Робина была единственной, кто нисколько не удивился, узнав, что Воителем стала я, а не твой дед. Она забрала меня из клана и немедленно приступила к моему обучению.

– Мне нравилось наблюдать за твоими тренировками.

– Я заметила, – улыбнулась Ларина, вспомнив то время, когда старательно притворялась, что понятия не имеет о том, что он подглядывает за ней. – Тебе тогда было лет семь-восемь, если не ошибаюсь.

Малькольм пожал плечами:

– Я помню, как ты превращалась… это было потрясающе! Как я тогда завидовал тебе! И главное, твоему бессмертию.

– Не стоит, – предостерегла она. Ларина была старше кузена на восемьдесят лет, но по обычаю смертных ей надлежало беспрекословно слушаться Малькольма. – Может, это и правда выглядит потрясающе, но в действительности моя жизнь висит на волоске.

– Не волнуйся, я не выдам твою тайну. Она умрет со мной. Впрочем, ты сама это знаешь.

Это было правдой. После изгнания Ларины и смерти Робины Малькольм оставался единственной ниточкой, связывавшей ее с кланом, что, в свою очередь, давало возможность время от времени видеться с отцом.

– А Кэмдин знает, что именно ты призвана охранять?

– Нет. Достаточно того, что ему известно, что я Воитель.

– Будь осторожна, Ларина. Может, ты и Воитель, но Дейрдре рано или поздно узнает о тебе.

– Ты прав. – Ларина зябко поежилась – ощущение было такое, будто чьи-то ледяные пальцы коснулись ее спины.

Малькольм взял ее за руку.

– И что ты сделаешь, если она явится за тобой? Ты ведь сама понимаешь: она ни перед чем не остановится, лишь бы завладеть тем, что доверено тебе.

– Я знаю. И готова к этому.

– Она владеет черной магией. К этому нельзя подготовиться.

Тут он прав… но Ларина скорее откусит себе язык, чем признается Малькольму, как боится, что Дейрдре отыщет ее и пронюхает, что ей доверено хранить Свиток.

Свитком называли список с именами всех кельтов, в которых некогда вселились древние боги, чтобы помочь изгнать из страны римлян. Этот список Дейрдре хотела заполучить любой ценой – ведь только тогда она могла уничтожить всех, в ком продолжали жить древние боги земли.

Ларина знала, что никогда не простит себе, если Свиток попадет в руки Дейрдре. Это была одна из причин, по которой она свято хранила эту тайну. О ней знал только Малькольм – во-первых, он был ее семьей, а во-вторых, его отец сам сказал ему об этом.

– Ты ведь именно поэтому хочешь поговорить с Маклаудом, верно? – спросил Мальком, тем самым вернув ее к реальности. – Надеешься, что он и его братья смогут тебя защитить?

– Да. Если кто-то и сможет защитить меня от Дейрдре, то только братья Маклауд.

– А если он откажется?

Ларина тяжело вздохнула – об этом ей страшно было даже думать.

– Что ж, тогда придется рассчитывать только на себя, – пробормотала она и почувствовала, как сразу напряглась рука кузена. Резко повернувшись, Малькольм повел ее к замку.

Ее собственная жизнь ничего не стоила. Но Свиток, который Ларина хранила у себя, был бесценным, и она скорее умрет, чем позволит, чтобы он попал в чужие руки.

Стоя у окна, Фэллон незаметно наблюдал за Лариной Монро. Он очень удивился тому, что она вышла в сад одна. Теперь она уже не улыбалась: гладкий лоб прорезала морщинка, прекрасное лицо побледнело. Глядя на нее, Фэллон готов был поклясться, что девушка в отчаянии.

Однако, заметив подходившего к ней мужчину, она явно повеселела и даже снова заулыбалась. На этот раз улыбка была искренней, не такой светски любезной и натянутой, как та, что играла на ее губах, когда он любовался ею в зале. Кем бы ни был этот мужчина, он явно ей небезразличен. И это встревожило Фэллона куда больше, чем ему хотелось бы.