Кэтрин Коултер - Дочь викария

— Забавная картина — прыгающая кошка и Рори, — усмехнулся Джереми. — Сколько ему сейчас?

Мегги сама не заметила, как заснула, и видела во сне, что Клео побила Мистера Корка в состязаниях, длившихся не более трех секунд. Клео присела на задних лапах, оттолкнулась и двумя огромными прыжками оказалась за финишной чертой.

Еще один знак! Мегги была просто уверена в этом, когда проснулась в девять часов утра, переполненная таким возбуждением, что к горлу подкатывала тошнота. Никогда раньше она не испытывала подобного волнения и страха. Что же, если даже ее вырвет, значит, такова цена переживаний, и она с радостью ее заплатит. Да-да, сон о Клео — хороший знак. Два скачка, два грациозных летящих скачка, и Мегги заполучит его.

Джереми Стэнтон-Гревилл, барон Гревилл, владелец Кардинал-Хауса в Фауи, прибыл в городской дом Шербруков ровно в одиннадцать утра.

* * *

Дарби, которому едва исполнилось пятьдесят, вступил в должность дворецкого за полгода до описываемых событий и все еще не мог нарадоваться своему везению. Кроме того, остальные слуги наконец признали его власть. Он прекрасно сознавал, какое впечатляющее зрелище представляет своими размеренной скользящей походкой, величественной осанкой и поразительно хорошо отглаженными черными панталонами и белоснежной сорочкой.

Он знал Джереми еще девятилетним мальчиком, только что прибывшим в Англию с Ямайки. Что за красавцем он стал!

В свой последний приезд он еще был беззаботным молодым повесой, беспечным и неукротимым, только что вступившим в Клуб четырех коней, носившим цвета этого клуба и ежеминутно рискующим свернуть себе шею, упав с лошади.

Впервые с той минуты, как хозяин назначил его дворецким, Дарби широко улыбнулся, показав дыру на месте глазного зуба.

— Да это же Дарби, верно?

— Да, милорд.

— Господи Боже мой! Вижу, вы достойно управляете домом! Поздравляю. — И Джереми пожал руку дворецкому, отчего того едва не хватил удар.

— Ах, милорд, сколько лет, сколько зим! Похоже, мы не встречались с самого… когда же это? Да, с сентября восемьсот пятнадцатого, с торжеств по случаю окончательного падения Наполеона. Как поживаете?

— Прекрасно, Дарби, лучше некуда. Много путешествовал, добрался до самой Ямайки, проверил, как там моя плантация, а потом отправился в Балтимор.

— В Балтимор? Но зачем вам вдруг понадобился Балтимор? Джереми обернулся на звук голоса Мегги и ослепительно улыбнулся девушке.

— Здравствуй, Мегги! Да, я только что рассказывал Дарби, как провел несколько лет на Ямайке, на Камилл-Холл, моей плантации сахарного тростника, а потом погостил в Балтиморе у Джона Уиндема и его семьи. Джон разводит скаковых лошадей. В его конюшне имеется лучший во всей Америке жеребец-производитель. Я многому там научился.

— Думаю, вы и без того немало знали, Джереми. Недаром выросли на попечении моего дяди Райдера.

Джереми осторожно взял протянутую руку.

— Просто не поверите, но я немало усвоил насчет разведения скаковых лошадей и самих скачек. И теперь хочу устроить племенную ферму в своем доме в Фауи. Поэтому перед тем как начать, должен научиться всему, что только можно.

Одно лишь прикосновение руки, и Мегги едва не проглотила язык. И это она, всю свою жизнь проведшая в мужском обществе! Почему раньше нечто подобное ничуть ее не волновало? Правда, до сих пор до нее обычно дотрагивались родственники, и, согласитесь, в этом нет ничего возбуждающего. Джереми, хоть и родственник, но не совсем. В их жилах нет общей крови. И она не помнит, чтобы раньше он касался ее… разве что брал за руку при встрече и расставании. Она помнила только, как стоит рядом, уставясь на своего бога, готовая поклоняться ему с любого расстояния.

— Наверное, конские скачки приносят куда больше денег, чем кошачьи бега, — выдавила она, глядя на его руку, сжимавшую ее ладонь. Ей так не хотелось отпускать его. Джереми молчал, вскинув брови на добрый дюйм. Мегги, тихо охнув, неохотно разжала пальцы.

— А твой отец приехал? — осведомился Джереми. Девушка покачала головой, шагнула к нему, но тут же опомнилась и остановилась. Где ее рассудок? Исчез, испарился, покинул ее. Стоило увидеть его, услышать, понаблюдать, как он жестикулирует, и разум быстренько избавил ее от своего присутствия.

— Нет, отец и Мэри Роуз не смогли пока оставить Гленклоуз-он-Роуэн. Может, недели через две они приедут и увидят меня во всем блеске новых нарядов. Кстати, дядя Дуглас и тетя Алекс в гостиной. Я… э… услышала ваш разговор с Дарби и решила сама отвести вас к ним.

«Неубедительно, Мегги, крайне неубедительно», — подумала она, заметив, как недоуменно моргнул Дарби. Остается надеяться, что он догадается держать рот на замке. Дарби крайне серьезно относился к своим обязанностям, а тут она ни с того ни с сего вылезла и вмешивается! Впрочем, кому какое дело?

Она снова схватила Джереми за руку и потянула за собой.

— Сюда.

— Ты выросла, Мегги, — заметил он своим прекрасным бархатистым голосом, — и превратилась в принцессу.

Мегги застыла на месте.

— Спасибо. Вы тоже стали очень высоким и красивым. Хотя в моей памяти всегда таким и оставались. Думаю, когда мы в последний раз виделись, вам было двадцать три или двадцать четыре.

— Что-то в этом роде.

Его темно-карие глаза лукаво искрились, словно он был уверен, что она ему льстит… как родственница родственнику. Черт… ад проклятый!

— Джереми, я рада, что вы здесь. — «Похоже на перст судьбы», — хотела добавить она, но промолчала. В этот момент на пороге появился дядя Дуглас, хлопнул Джереми по спине и повел здороваться с тетей Алекс. Мегги не тронулась с места, пока не услышала смущенный кашель Дарби.

— Мисс Мегги, что-то не так?

Девушка медленно обернулась.

— Да, Дарби, к сожалению, и мне нужно понять, что с этим делать.

— Он стал настоящим мужчиной. Верно?

Мегги кивнула.

«Не просто настоящим. Он был необыкновенным, еще когда мне только исполнилось тринадцать. Теперь он здесь, и предназначен мне. Мне одной. Спасибо тебе, Господи».

— Мегги! — окликнул дядя Дуглас. — Попроси Дарби принести нам чаю с пирожными!

— Сию минуту, мисс Мегги, — пообещал Дарби, слегка поклонился и исчез в глубине большого дома.

Не успела Мегги переступить порог, как до нее донесся звонкий голос Алекс:

— Неужели вы не знали, Джереми, какая превосходная наездница наша Мегги? А, вот и ты, любовь моя. Иди, садись рядом и послушай, что рассказывает Джереми.

— Когда мы в последний раз встречались, Мегги, тебе было всего тринадцать, и ты повсюду таскала за собой малыша Алека, обучая его названиям цветов. Я спросил у тебя название какого-то розового бутона, и ты растерялась, ответила, что не помнишь, а потому изобрела его сама, и не одно, а несколько, так что Алек даже не сумел повторить все. Если я не ошибаюсь, он даже срыгнул.