Я не выйду за варвара (СИ) - Вишневецкая Мирослава

Но пока что Малый Совет был обеспокоен прежде всего моей персоной, а не судьбой народа. Генерал Рольф усилил мне и брату охрану. По дворцу пустили патрули. Я не мог отсиживаться и, пресекая все протесты, тоже пошел на поиски Герцогини. Здесь обязательно должны быть какие-то потайные ходы, но весь штат прислуги, обслуживавший дворец до того, как мы его захватили, упорно молчал. Правда не знали они или только делали вид, что не знают, я не могу сказать. Допросом с пристрастиями занялся генерал Рутгерт. Он же возглавил комиссию по расследованию происшествия. Думаю, ему точно удастся кого-то разговорить.

Мы перевернули каждый камень, каждую ступень дворца. Простукивали стены на предмет полостей и пустот, в поисках потайных ходов. Обсматривали рамы картин и зеркал. Проверили дымоходы, окна, кухню, конюшни. Стали опрашивать постовых со всех углов дворца. Перекрыли все входы и выходы на случай, если герцогиню не успели еще вывести за пределы замка.

Сказать, что в тот момент я был напуган, это ничего не сказать. Меня успокаивала разве что мысль, что если бы Анну Аврору хотели убить, то сделали бы это в покоях, так же, как это сделали со служанками и стражниками. Значит у них была другая цель, но какая: выкуп или что-то другое? Кто это мог сделать? Эльраткие партизаны, что пробрались во дворец? Или может ее голубо-кровные родственники из Лотэрании? Не даром же она носит двойную фамилию, Бенкендорф-Айвори. В ней течет кровь двух правящих династий: Бенкендорфов — правителей Империи Священного Грифона и Айвори — королей Лотэрании. Кажется, ее мать приходиться двоюродной сестрой их королю. Может это он решил спасти родственницу, послав сюда своих воинов.

Но с другой стороны, королю Лотэрании, Георгу, проще убить герцогиню. Выкрасть ее слишком рискованно. Миссия может провалится и, если его людям помешают мои воины, то Анне Авроре придется стать моей женой. Таким образом он не сможет заявить своих прав на трон Империи Священного Грифона под предлогом того, что его мать была дочерью Императора. Более того, я уверен, что он уже через неделю другую будет стучать саблей по нашим воротам, если я не успею жениться на герцогине и узаконить свою власть. Да, пусть номинально я буду лишь королем-консортом при Королеве Анне Авроре Хангвул-Бенкендорф. Но по факту буду единолично править и смогу гарантировать нордорийцам мирную и безбедную жизнь. Вряд ли моя будущая жена разбирается хоть в чем-то, кроме шитья, рисования, музыки и языках. Ну или чему там еще обычно учат эльратских аристократок.

Мои скитания по дворцу прервал генерал Рутгерт. Он убедил, что сейчас от меня крайне мало пользы. Мои эмоции мешают не только мне, но и всем моим подчиненным. Кроме того, во время моих расхаживаний по коридорам им сложнее обеспечить мою безопасность. Мы еще не знаем, здесь эти похитители или нет, поэтому мне лучше дать выполнять генералам их работу и отправиться в покои. Завтра мне предстоит тяжелый день. Соберётся Большой Совет. Будет решаться вопрос о том, выкажут ли мне, как наследнику, доверие представители величайших родов северных кланов или нет. Меня могут даже вызвать на смертельный поединок. И если я проиграю в нем, то мое место может занять другой сильный и мудрый воин. Возможно, будут еще какие-то испытания, чтобы я доказал свою готовность к тяжести короны на голове. Мне нужно выспаться.

Но единственное, в чем не удалось убедить меня генералам, так это в том, чтобы я спал в отведенных мне комнатах. Вместо этого я предпочел вернуться в покои моей будущей жены. Я спешил туда так, словно увижу ее там снова, но, к своему сожалению, зайдя в них, я так и не обнаружил ее.

Не раздеваясь, я упал на кровать, где еще пару часов назад лежала она. Мне хотелось быстрее уснуть, чтобы скорее наступил рассвет и закончилась эта ужасная, длинная ночь, унеся с собой все кошмары. Но сон совсем не шел ко мне. Из головы никак не желал выходить ее образ. Как она смотрит на меня, как вырывается, когда я пытаюсь стянуть с нее мокрую сорочку. И тело… Тело что пряталось под тонкими тканями. Она не была похожа на тех женщин, с которыми я бывал. Нордорийки другие, более крупные и высокие. Она ж была их полной противоположностью: невысокая и худая, почти невесомая с тонкими кистями и щиколотками. Такая вряд ли бы выдержала суровые северные зимы.

Я ненавидел ее, но отчего-то жадно впивался в подушку, вдыхая запах ее волос, ее тела. Я запрещал себе, но сознание предательски пьянело от них, а кровь шумно пульсировала в висках. Было ужасно этого признавать, но мне не хватало ее…, потомка человека, поработившего сотню лет назад мой народ. Я должен ненавидеть ее, но я… За эти четыре дня я так привык каждую ночь проводить с ней, что ее отсутствие каких-то пару часов отдавалось в моем теле почти физической болью.

Мои ладони горели, я будто до сих пор чувствую, как прикасаюсь к ее коже. В моих ушах было до невозможности тихо, без ее мирного сопения рядом, без упреков, летевших в мою сторону. Мне было так тихо без них, что даже взрывы тысячи пушек не могли бы заглушить эту тишину. Ее обвинения и угрозы стали казаться мне райскими песнями. И я хотел их услышать снова, хоте, чтобы она произносила своими дивными устами мое имя. Пускай с ненавистью, пусть со злобой. Главное ей было не все равно на меня.

Мне хотелось, чтобы она цеплялась за жизнь, чтобы она не дала тем похитителям себя убить. Пусть даже единственное, что будет заставлять ее бороться за жизнь, будет желание отомстить мне. Я готов стать той самой соломинкой, за которую она ухватиться в своей борьбе, потому что она — это будущее моего народа.

Честно сказать, мне было куда уютнее в том неудобном пурпурном кресле охранять ее сон всю ночь, нежели сейчас лежать во весь рост на мягкой перине. Слишком пустой без нее. Слишком мягкой. Как они вообще спят на таком?

Ах, Анна Аврора, кто же забрал тебя у меня? Все эти дни я до посинения губ молился, чтобы ты скорее открыла глаза. Я просил богов не забирать тебя у Империи, у поданных, у нордорийцев и… у меня. И вот, когда ты наконец-то вернулась, ты исчезаешь снова.

Мои мучение облегчает только одно. Это надежда на то, что ты треплешь нервы этим похитителям столь же сильно как и мне! Что ты метаешь в них не только молнии глаз, но предметы обихода. Украли на свою голову. Вот пусть теперь сами с тобой и сидят. Удачи! Я так-то за них переживаю сейчас чуть ли не больше, чем за тебя, моя дорогая невеста. Может мне даже вернут тебя сами, еще и приплатят, чтобы забрал?

Даю тебе слово, Анна Аврора, когда я тебя найду, то посажу на цепи, запру на тысячу замков, чтобы ты точно никуда не делась.

Усталость этих дней оказалась сильнее меня. Я проваливаюсь в сон с мыслями о моей герцогине. Беспокойный и страшный сон, где я бегу за ней, а она отдаляется дальше и дальше. Я хочу проснуться, но не могу. Меня будит мой оруженосец. От одного кошмара я просыпаюсь в другой и этот ничуть не лучше. Я еще не успел открыть глаза, но первое, что говорю:

— Бриян, ее уже нашли? — скорее молю, чем спрашиваю воина. Мы погибнем. Мы все погибнем без нее.

— Ваше Высочество, — сипло отвечает он. Может дальше не продолжать. Я все понял, — К сожалению, еще не нашли. Ваш ждет Большой Совет.

Его голос звучит глухо и виновато. Он хочет сказать обратное, но не может.

— Что там с выжившими? — добавляю я, хоть почти уверен. Там вря тли что-то поменялось.

— Один умер, еще двое не пришли в себя.

Правда? Кто-то сомневался, что может бы по-другому?

На спех привожу себя в порядок. К завтраку даже не притрагиваюсь. Воротит от всего. Прислуга помогает надеть мне парадных нагрудник и плащ. Он всегда казался мне легким, сейчас же больно сдавливает грудь, не давая полноценно вдохнуть. Но я должен справиться с собой. Ради нордорийцев, ради Империи.

Я иду по длинным извилистым коридорам, устеленными красными дорожками. Сегодня они почему-то особенно длинные и запутанные. В окружении своей свиты я уверенным шагом захожу в зал, где меня уже ожидает Большой Совет. Все встают чтобы поприветствовать меня и я под коридор из опущенных голов прохожу и занимаю свое место.