Жюльетта Бенцони - На перекрестке больших дорог

Готовая к любому сюрпризу, Катрин все же опешила от такой наглости. Ее взгляд стал тревожным, а руки сжались в нервном напряжении.

– Вы меня прочите…

– Быть моей супругой! Во мне вы найдете мужа и покорного слугу, опору и защитника. У вашего сына будет отец…

Упоминание о маленьком Мишеле вызвало у нее возмущение. Как этот человек осмелился рассчитывать на отцовское место Арно, тот, который… Нет! Этого нельзя было терпеть! Дрожа от возмущения, она резким движением отбросила вуаль, под которой ей стало душно, открыв взгляду Вилла-Андрадо свое точеное, бледное лицо, на котором большие фиалковые глаза блестели, как два аметиста. Она покрепче сжала подлокотники кресла, инстинктивно ища опоры.

– Мессир, вам доставляет удовольствие называть меня вдовой. Действительно, я ношу траур, но я никогда не считала себя вдовой. Для меня мой любимый муж жив и будет жить до моего последнего вздоха, но, умри он, и вы были бы последним, да, самым последним среди тех, кто мог бы быть моим мужем.

– Скажите, пожалуйста, почему?

– С этим вопросом, мессир, обратитесь к руинам Монсальви. Я же вам все сказала. Желаю всего доброго.

Она поднялась, показывая тем самым, что аудиенция закончилась, но кастилец растянул свои розовые губы в двусмысленной улыбке.

– Кажется, мадам, вы плохо меня поняли. Я просил вашей руки, желая быть учтивым, но на самом деле вы «должны» выйти за меня замуж. Это приказ.

– Приказ? Какое уместное слово! Чей приказ?

– Вы хотите знать, от кого он исходит? От короля Карла, мадам! Его Величество сообщил через своего посланца Жоржа де Ла Тремуя, что хочет забыть ваши с мужем прегрешения перед короной при условии, что вы выйдете за меня и в будущем станете вести образ жизни, соответствующий положению супруги вельможи.

Лицо Катрин из бледного превратилось в розовое, а затем в багровое от приступа ярости. Испуганная Сара пыталась успокоить ее, положив руку на плечо. Но Катрин, обезумевшая от возмущения, не хотела никакого утешения. Неужели в Великой Книге Судьбы ей было предписано обязательно быть игрушкой в руках королевской семьи? То герцог Бургундии, то король Франции! Сжав кулаки, борясь с собой, не допуская дрожи в голосе, она ответила:

– Я редко видела таких наглых мерзавцев, как вы, мессир! Я вспоминала о корзине с провизией с чувством признательности, несмотря на ваши злодеяния. Но сегодня я горько раскаиваюсь в этом. Значит, не успокоившись на том, что довел до такого состояния моего мужа, Ла Тремуй намерен распространить свои права и на меня? Хотелось бы знать, сеньор, как это вы предполагаете сделать? Ведь вы уже об этом подумали?

– Армия, которую я привел с собой, – ответил испанец подчеркнуто вежливо, – может ясно показать, какое значение я придаю вашей персоне. Под Карлатом стоят две тысячи человек, мадам… и, если вы будете противиться, я устрою осаду вашей берлоги до тех пор, пока вы не попросите о пощаде.

– Это будет длиться долго…

– Я располагаю временем… Не думаю, что ваших запасов провизии хватит надолго. Вы весьма скоро сдадитесь, мадам, чтобы не видеть вашего сына умирающим от голода.

Катрин едва сдержала вздох облегчения: он не знал об отъезде Мишеля, и чем дольше он не будет знать, тем лучше. Она постаралась скрыть свою радость.

– Замок хорошо укреплен, а защитники у меня храбрые. Вы теряете время, мессир!

– А из-за вас глупо погибнут люди. Не лучше ли принять мое предложение? Подумайте. Ради ваших глаз я уклонился от очень заманчивого предложения – от руки мадам Маргариты, дочери монсеньора герцога Бургундского…

– Побочной дочери! – прошипел брат Этьен.

– Кровь принца никуда не денешь, она остается! С другой стороны, ваш управитель шотландец, а шотландцы бедны, жадны и мелочны… Они больше всего любят деньги…

Ему не пришлось закончить. Занятые диспутом, они не заметили, как Кеннеди и Готье вошли в зал. Андрадо оборвал свою речь, увидев шотландца. Покрасневший Кеннеди схватил Андрадо за воротник, напрягся, приподнял его и потащил рычащего, изрыгающего ругательства испанца к двери.

– А еще шотландцы любят больше, чем золото, господин трус, свою честь! Иди, скажи об этом твоему хозяину, – пробасил он грозно.

Готье, недовольный тем, что ему досталась мелкая дичь, схватил под мышки пажа и понес вслед за вспыльчивым шотландцем. Когда оба исчезли в дверях, брат Этьен повернулся к Катрин, трясущейся от смеха, и сказал:

– Вот, мадам, вас и лишили необходимости отвечать. Что скажете?

Она ничего не ответила и посмотрела на него, смущенная тем, что впервые за долгое время ей хотелось смеяться. Перед глазами по-прежнему стоял Вилла-Андрадо, дрыгающий ногами в руках Кеннеди, как красный длинноногий паук.

Наступивший вечер заставил забыть короткий смешной эпизод. В верхней комнате башни, где обосновался Кеннеди после смерти старого Жана де Кабана, случившейся три месяца тому назад, собрались Катрин, Сара, Готье, брат Этьен и дворецкий Карлата гасконец Кабрияк, который вот уже десять лет занимал этот пост. Это был круглый, небольшого роста толстяк, любивший тишину и спокойствие. Не отличаясь честолюбием, он никогда не стремился единолично управлять крепостью, находя более подходящим переложить командование на плечи военных. Но он знал, как никто другой, крепость и ближайшие окрестности.

Когда короткий зимний день угас, как сгоревшая свеча, все поднялись в будку наблюдателя, чтобы изучать положение противника, разбивавшего лагерь. Палатки из плотной парусины вырастали как грибы-поганки, пробившиеся сквозь покрывало из белого снега. Часть солдат заняли дома в деревне. Испуганные крестьяне искали защиты за толстыми стенами крепости. Их расселили где только было можно: в старом помещении командира гарнизона, в пустых амбарах и хлевах. Во дворе замка царило столпотворение, как в базарный день, – крестьяне привели с собой и скотину.

Теперь, когда спустилась ночь, лагерь осаждающих образовывал вокруг горы с замком подобие короны с блестящими соцветиями из костров. Клубы красноватого дыма ввинчивались в ночную тьму, освещая временами то тут, то там перекошенные от холода лица, потерявшие человеческий облик.

Стоя на обзорной площадке башни, Катрин ощущала себя на краю дьявольской бездны, населенной демонами. Эта ночь значительно поубавила оптимизм Кеннеди. Свесившись в темную бездну, он разглядывал опасные красные клещи, сжимающиеся вокруг Карлата.

– Что будем делать, мессир? – спросила Катрин.

Он повернулся к ней и пожал плечами.

– В данный момент, мадам, я больше беспокоюсь о Макларене, чем о нас. Нас окружили или почти что окружили. Как он попадет к нам, вернувшись из Монсальви? Он наткнется на солдат, и они его возьмут в плен. Можно ожидать и худшего! Вилла-Андрадо готов на все, чтобы вырвать ваше согласие. Макларена могут пытать с применением всех неприятных «приложений», а что значит это слово на языке кастильца, ни для кого не тайна. И наш враг узнает, откуда он вернулся.