Джуд Деверо - Золотые дни

Она въехала во двор замка спустя всего несколько минут после того, как туда вернулся он. Когда Ангус увидел, в каком состоянии ее кобыла, ему захотелось как следует отругать англичанку зато, что она едва не загнала лошадь.

Когда англичанка остановилась возле него, Ангус не сдвинулся с места. Она перекинула ногу через высокую луку седла и соскользнула на землю прямо перед ним.

— Вы отвратительны! — сказала она. — Вы...

Она замолчала, увидев, что Ангус ей улыбается. На этот раз он не допустит, чтобы ее красота заставила его забыться.

— Вы — жалкое ничтожество! — закричала англичанка.

Поскольку он продолжал улыбаться, она замахнулась и толстой подошвой сапога ударила его по голени. Ангус согнулся от боли, и она занесла хлыст, чтобы ударить его по плечу. Но Ангус распрямился, и плетка хлестнула его по шее. Он схватился за шею и, увидев на руке кровь, утратил способность мыслить трезво. У англичанки за спиной стояла большая каменная лохань, из которой поили лошадей. Ни о чем не думая, он схватил англичанку и швырнул в лохань.

Лохань была глубокой, и англичанка с головой ушла под воду. Она вынырнула, отплевываясь, цепляясь за каменные края. Шляпка сползла ей на лицо, вода стекала с волос и одежды.

Ангус подбоченился и огляделся. Он знал, что здесь были все, все пристально следили за происходящим, и он рассчитывал, что, увидев ее такой, все будут смеяться. Однако никто не засмеялся. Стояла мертвая тишина. На него никто не смотрел. Ангус вертел головой, но никто не желал встречаться с ним глазами, даже Малькольм, который вышел из конюшни, встревоженный внезапно наступившей тишиной.

— О, бедняжка! — сказала Мораг, подойдя к англичанке и помогая ей выбраться из грязной лохани. — Пойдем в замок и найдем тебе что-нибудь сухое, во что переодеться.

Мокрая насквозь, дрожащая от холода, англичанка прошла мимо Ангуса, не взглянув на него. Теперь, когда ее шелковые одежды намокли, а волосы упали на плечи, она скорее напоминала испуганного ребенка, чем амазонку.

Она остановилась, когда он остался в шаге позади нее.

— Я не стану об этом молчать. Мой дядя об этом узнает.

Поскольку во дворе было очень тихо, все слышали ее слова, и, когда Ангус поднял глаза, все смотрели только на него. Что он наделал? Суровость наказания зависела от того, в каком настроении окажется Лоулер. Он мог приказать выпороть Ангуса, а мог и навсегда выслать его с этой земли.

Ангус только сейчас осознал, как дорого встанет ему эта глупая игра. Зачем он старался прискакать в замок раньше ее? Зачем швырнул ее в эту лохань? Теперь вся его жизнь изменится.

К нему подошел Малькольм:

— Уходи, мальчик. Ты должен покинуть землю Мактернов до того, как она расскажет ему.

— Нет, я не могу этого сделать, — сказал Ангус и, расправив плечи, зашагал к замку.

Он не собирался бежать. Он намерен принять любое наказание, какое ему назначат. Если бы англичанка, с которой он так поступил, приходилась ему... Кем? Сестрой? Ангус убил бы обидчика своей сестры.

По старым деревянным ступеням Ангус поднялся на второй этаж замка. Эту лестницу строили так, чтобы во время войны ее можно было легко и быстро срубить, затруднив таким образом наступление врага. Но в округе уже довольно давно не было настоящей войны, так что ступени обветшали и расшатались.

Замок представлял собой большую прямоугольную башню, к которой с одной стороны прилепилась прямоугольная башня поменьше с каменной винтовой лестницей. Эта, расшатанная деревянная, была единственной лестницей, которая шла снизу доверху. К тому же на втором этаже она проходила через большой зал, где Лоулер сиживал со своими приятелями, людьми, которые приезжали и уезжали, занимаясь в основном тем, что ели и пили то, что Лоулер, вернее, работавшие на него шотландцы могли предоставить.

Когда Ангус появился в большом зале, англичанка стояла перед своим дядей и Мораг находилась рядом с ней. Лоулер сидел за большим квадратным столом, за которым было еще двое мужчин, они играли в карты. Лоулера трудно было назвать красавцем: испещренное красными жилками и сосудистыми звездочками одутловатое лицо с большим красным носом. Каждый год ему приходилось полностью менять гардероб, потому что год от году его живот становился все больше, а ноги при этом все сильнее усыхали. К шестидесяти годам ноги его стали тонкими, как саженцы, а живот — громадным, словно Лоулер вот-вот должен был родить.

— В чем дело? — спросил он, оторвав глаза от карт.

Рядом с ним сидел Уильям Баллистер, англичанин, который был еще старше и еще уродливее, чем Лоулер. Они были лучшими друзьями, а значит, Баллистер жил в замке до тех пор, пока не надоедал Лоулеру, а когда надоедал, Лоулер отсылал его прочь, что случалось примерно дважды в год. По другую руку от Лоулера сидел Филипп Элвой, который был моложе и выглядел приятнее, хотя все знали, что характер у Элвоя на редкость мерзкий. Но Лоулер к нему благоволил. И с ним, с Элвоем, старались не связываться, чтобы не иметь неприятностей от Лоулера.

— Он... он... — начала англичанка, но она так дрожала от холода, что говорить ей было трудно.

— Это я виноват, — сказал Ангус, выступив вперед и встав между англичанкой и ее дядей. — Я шпионил за ней, и она имела полное право поступить со мной так, как поступила. Я один во всем виноват.

Лоулер опустил карты, и его примеру последовали двое его друзей. Все с интересом посмотрели на Ангуса и на стоящую у него за спиной девушку.

— Расскажи, что произошло.

— Это чудовище всю неделю ходит за мной по пятам, — сердито сказала англичанка. — Несколько дней назад он подрезал подпругу на моем седле, и я упала на камни. Я не стала об этом рассказывать, потому что не хотела неприятностей. Но то, что он сделал сегодня, недопустимо. Он поехал за мной следом, потом спрятался в траве и прыгнул на меня, когда я рисовала. Если бы рядом не оказалось Шеймаса, я не знаю, что бы он со мной сделал. Потом он убежал. Он убежал от меня, как трусливая гадюка, и мне пришлось срочно возвращаться домой. А по возвращении я ударила его кнутом, как он и заслужил.

— Понятно, — сказал Невилл Лоулер, глядя на Ангуса. — Из-за этого у тебя на шее кровь?

— Да, — скупо ответил Ангус.

— А отчего ты мокрая? — спросил у племянницы Лоулера Элвой, лениво потягивая портвейн.

Пусть старый замок и разваливался на глазах, но вино тут всегда было отменное.

— Он... — Англичанка замолчала.

— Я бросил ее в лохань, — сказал Ангус.

Он стоял, расправив плечи и расставив ноги. Он был готов принять любое наказание, какое ему назначат.

— Ты бросил ее в лохань? — потрясенно спросил Баллистер.