Джо Гудмэн - В сердце моем навсегда

— Позвольте? — холодно произнес он.

Лиза отпустила простыню. И поставила обратно бутылку.

— Что с ней случилось?

Он предположил, что вопрос задан ему. Трудно сказать наверняка, поскольку взгляд мадам нервно метался по комнате и тут находились и другие люди. Он медленно сел, натягивая простыню до талии, и прислонился к спинке кровати. Бросил мутный взор в сторону часов па каминной полке. Похоже, уже почти половина четвертого. Протер глаза большим и указательным пальцами.

— Что вы хотите узнать? — устало спросил он.

— Та девушка, что была здесь, что с ней стало?

Посетитель перестал тереть глаза и одарил мадам язвительным взглядом.

— Откуда мне знать? — Приподнял простыню за край, притворяясь, будто ищет под ней. — Нет, тут ее нет. Вы посмотрели в укромном уголке? На кухне? Как насчет соседней комнаты? Наверняка я не единственный мужчина, которого она развлекала сегодня ночью.

Лиза сунула руку в ящик столика у кровати и нашла спичку. Чиркнула ею и зажгла масляную лампу, выдвинув фитиль и сделав пламя побольше. Поставив на место стекло, подняла лампу вверх и указала на темное пятно, которое стало видно, когда он поднял верхнюю простыню.

— Молодая леди, с которой вы провели этот вечер, никого другого не развлекает, — произнесла она ледяным тоном, ничуть не уступающим в холоде его собственному. — Более того, она никогда раньше никого не развлекала. И маловероятно, чтобы с вами она получила какое-то удовольствие!

Эти слова подействовали так же эффективно, как холодный душ или кофейник крепкого кофе. Сон мгновенно слетел с него. Он уставился на пятна засохшей крови на простыне и почувствовал, что бледнеет.

— Что здесь, черт побери, происходит? — спросил он, рывком поднимаясь с постели. Стянул за собой простыню, обмотал ее вокруг талии и закрепил там. Яростно посмотрел на мадам, затем на человека у изножья кровати и, наконец, на женщину в дверях. — Я не просил у вас девственницу!

— О, я тебе верю, дорогой, — сказала Миган. — И если бы ты нашел в нужную комнату, то тебе бы она и не досталась.

— Нужную комнату? Что это значит? — Он сдвинул брови и сердито взглянул на Лизу Холл, — Что она хочет этим сказать? Вы же меня послали в эту комнату. Налево от лестницы. Вторая дверь направо.

Пальцы Лизы нервно теребили жемчуг. Она тяжело опустилась на кровать.

— Это ужасно! Кошмар! Вы понимаете, что натворили?

Его черные брови взлетели вверх.

— Понимаю ли, что натворил? — Он помедлил, его верхняя губа изогнулась в циничной усмешке. Черные глаза смотрели холодно. — Если это ловушка, то не на того напали. Я не напрашивался просвещать одного из ваших ангелочков и не собираюсь платить только за то, что она больно ушиблась.

Моррисон поставил на кровать свою сумку и вступился за Лизу:

— Никто не пытается получить с вас деньги. Произошла ошибка, вот и все. Миган, проверь платяной шкаф. Возможно, она не ушла из дома. — Когда Миган двинулась выполнить его просьбу, взгляд Моррисона остановился на бутылке из-под шотландского. — Я доктор Джеймс. Миссис Холл попросила меня зайти и осмотреть ту девушку, с которой вы были. Она… м-м-м… слегка приболела. Вы не ответили на вопрос Лизы. Девушка пила из этой бутылки?

— Пила.

Тихий стон Лизы заглушил заявление Миган о том, что шкаф пуст.

— Что здесь происходит? — спросил посетитель, переходя в наступление. Взгляд его упал на сумку доктора, и он вспомнил о своем черном кожаном саквояже. Оглянулся вокруг, сначала посмотрел на столик у двери, и, не обнаружив там саквояжа, осмотрел всю комнату и спросил:

— Где она? — Так как все непонимающе смотрели на него, повторил вопрос более резко: — Со мной был саквояж. Почти такая же сумка, как у доктора. Что, черт возьми, вы с ней сделали?

— Я к ней не прикасалась, — ответила миссис Холл, — Никто из нас ее не трогал.

— Что вы приказали своей девице с ней сделать?

— Вы ошибаетесь, — сказал Моррисон. — Если сумка исчезла, Лиза не имеет к этому отношения. Это респектабельное заведение.

— Это бордель.

— Это честный бордель, — вмешалась Миган, обиженная резкостью незнакомца.

— Найдите мою сумку, и я принесу извинения, — ответил тот с сухим сарказмом. Не заботясь о стыдливости, он отпустил простыню и натянул кальсоны и брюки.

Миган вздохнула:

— Жаль, что ты не нашел нужной комнаты.

Он только зарычал в ответ, равнодушный к этой лести. Надел свою вечернюю сорочку и заправил внутрь полы, щелкнул подтяжками, сел в кресло и надел носки и туфли.

Моррисон Джеймс разглядывал его платье. Дорогое. Возможно, удастся заставить этого человека внять разумным доводам.

— Послушайте, это не то, что вы думаете. И в любом случае вам ведь не захочется увидеть свое имя в газетах, правда? Будьте благоразумны и позвольте нам этим заняться.

Посетитель перестал вдевать запонки и уставился на доктора испепеляющим взглядом:

— Так вот как это работает, а? Шлюха крадет у клиентов, а вы рассчитываете на то, что мы слишком испуганы или смущены, чтобы заявить в полицию?

Он закончил возню с запонкой и расправил белоснежный рукав на предплечье, затем застегнул его на запястье.

— Я кажусь вам испуганным? — спросил он. — Или смущенным?

Ни на один из этих вопросов ответа не последовало. Он отметил, что его собеседникам было явно не по себе.

— Ваша шлюха — а вы меня поймете, если я усомнюсь в ее невинности, которую вы изобразили, — оказалась неожиданно очень хороша в постели, но она не стоит двенадцати тысяч долларов.

Ожерелье миссис Холл порвалось, и жемчужины рассыпались по полу.

Моррисон Джеймс в изумлении сел на постель, У Миган просто отвисла челюсть.

— Вам не здесь следует работать, — сказал он им. — Сейчас в Театре Уоллека как раз идет пьеса, которой бы пригодились ваши таланты. — Мужчина надел фрак, провел рукой по волосам и повернулся к двери. Но перед выходом остановился. — Мне все равно, найдете ли вы девушку, но советую вам отыскать мою сумку, черт возьми.

Миссис Холл пришла в себя, когда он уже вышел в коридор:

— Погодите! Я же не знаю, где вас искать.

— Я сам знаю, как вас найти.

— Но ваше имя… было бы… то есть…

Скупая улыбка на его губах была полна угрозы.

— Холидей. Коннор Холидей. — Он с удовлетворением увидел, что имя произвело впечатление. Закрывая дверь, он услышал, как доктор сказал:

— На этот раз ты влипла, Лиза.

Тот же вечер, другая точка зрения

Она заблудилась. Если бы ей приказали это сделать, она бы ответила, что это невозможно. Она выросла в этом городе и считала, что хорошо знает улицы и бульвары, переулки и дворы именно в районе Манхэттена. Правда, она не ходила по ним пешком, но, по ее мнению, была достаточно наблюдательной и часто отмечала в качестве ориентиров некоторые здания и конторы, когда проезжала по улицам в кебе или в семейной коляске. Ей свойственно было обращать внимание на окружающее, и она немного этим гордилась.