Мэри Маккол - Превыше соблазна

– Конечно, я знаком с этим обычаем, брат Томас. Просто я представить себе не мог, что леди Маргарет подвергли такому наказанию. Она здесь уже два года – срок, достаточный для искупления.

– Ее преступление было тяжким. Она не только подвергла опасности геенны огненной свою бессмертную душу, но и лишила своего отца возможности выгодно выдать ее замуж, о чем уже был заключен договор. Именно ее отец рекомендовал такую епитимью аббатисе монастыря, куда первоначально поместили леди Маргарет. Когда она появилась здесь, эта обязанность перешла ко мне.

– Понимаю. – Ричард швырнул в огонь последнее полено и стал спиной к огню. Он отлично знал, что не станет делать ничего подобного, но все же сказал: – Значит, теперь я должен надзирать за выполнением этой… обязанности. Однако вы должны знать, что мне самому неведомо, сколь долгое время я проведу в Хоксли. Я не получил от великого магистра никаких распоряжений. И я не был официально освобожден от службы в рядах тамплиеров.

Брат Томас нахмурился:

– Да-да, великий магистр… Э-э-э… Это еще одна тема, которую я надеялся обсудить с вами.

– Значит, вы что-то слышали? Ему удалось покинуть Францию?

– Да, до нас дошли кое-какие новости. Как раз вчера утром.

– Какие же?

– Как ни прискорбно, но нам сообщили, что Жак де Моле был арестован утром тринадцатого октября, а с ним еще несколько тысяч тамплиеров: сержантов, приоров, рыцарей и братии. Всех схватили в один день. – На мгновение брат Томас замолчал, по его лицу промелькнуло странное выражение, он добавил: – Вы, сэр Ричард, известны своим боевым искусством, тем не менее ваше спасение – необыкновенная удача, ведь бежать удалось лишь жалкой горстке наших братьев.

Ричард стиснул зубы. Перед глазами всплыли мрачные картины той ночи в Нормандии – буря, бешеная скачка, неизвестность… В душе снова поднялась волна бессильного гнева.

– Арест великого магистра тринадцатого числа был двойной несправедливостью, – продолжал брат Томас, – ведь он получил этот пост всего за день до этого, на похоронах свояченицы короля Филиппа, Екатерины де Валуа.

Ричард удержал проклятие, готовое сорваться с его губ, и задал наконец вопрос, который терзал его с того страшного дня:

– Но почему тамплиеры? В чем нас обвиняют?

– Ересь и безнравственность всего ордена в целом.

– Что?

Покачав головой, брат Томас подошел к окну и выглянул наружу.

– Я знаю, в это невозможно поверить, но это так.

– Неужели папа не потребовал прекратить беззаконие? – внезапно охрипнув, спросил Ричард. – Земные короли не властны над рыцарями-храмовниками. Почему же его святейшество не осудил действия короля Филиппа против тамплиеров?

– Он осудил, но обвинения очень тяжелы… – Монах обернулся и посмотрел прямо в лицо Ричарда: – Дело осложняется тем, что некоторые из арестованных уже признали свою вину в преступлениях. Без сомнения, под воздействием самых крайних методов.

– Пыток. – Ричард произнес это утвердительным тоном, и брат Томас отвечал с горячностью, которая выдавала его гнев, а может быть, и страх перед событиями:

– О да. Французский король ничем не ограничил своих палачей. Конечно, суетно так говорить, но если тамплиеры и дальше будут признаваться, то волна возмущения орденом может достичь и наших берегов.

Ричард вцепился в обивку кресла. Таких известий следовало ожидать, но слышать о них как о свершившемся факте было куда тяжелее.

– Что мы станем делать, если наш король Эдуард откликнется на призыв французского монарха? Он молод и лишь недавно на троне. Говорят, он легко поддается влияниям, вдруг его убедят присоединиться к гонениям против рыцарей-храмовников? – Брат Томас замолчал. На его лице появилось загнанное выражение. С трудом сглотнув, он продолжал: – Большое количество братии в Англии, включая и меня, не принадлежит к сословию воинов. Мы никогда в жизни не брали в руки оружия. Во Франции было то же самое. Они пошли на заклание, как агнцы. Что будет с нами?

Ричард долго не отвечал, но наконец решение выкристаллизовалось в его голове:

– Брат, я могу сказать только о своей линии поведения. Я бежал, пытаясь спасти часть имущества ордена и, не буду отрицать, собственную жизнь. Больше я никуда не побегу, даже если инквизиция явится к самым воротам Хоксли.

Эти слова вывели монаха из оцепенения. Он бросил быстрый взгляд на выбритый подбородок Ричарда:

– И все же вы сочли нужным сбрить бороду, необходимую принадлежность рыцарей ордена. Возможно, если положение ухудшится, вы измените ваше решение и покинете Англию?

Ричард испытал острый приступ стыда. Он не хотел брить бороду, но это было необходимо, чтобы выиграть время и успеть добраться до берега после расставания с Деймиеном, Джоном и Алексом в день арестов.

– Как вы справедливо заметили, – начал он говорить, подавив непрошеное чувство стыда, – мой срок службы ордену истек год назад. Однако моя приверженность идеалам тамплиеров по-прежнему сильна. Мои товарищи и я сделали все необходимое, чтобы сохранить свою свободу, но, честно говоря, нам пришлось защищать нечто большее, чем наши собственные жизни. Приор Нормандии Жоффрей де Шарне вверил нам сокровища ордена. Он направлялся в Париж, чтобы приветствовать великого магистра, и оказался в нашем обществе, когда начались аресты. Мне с тремя товарищами едва удалось бежать с ценностями, которые он нам вручил. Солдаты короля Филиппа шли по пятам.

– Понимаю. – Брат Томас отвел взгляд, но Ричард успел заметить, как блеснули его глаза. – Здесь было много разговоров о сокровищах тамплиеров, которые исчезли, когда начали хватать рыцарей-храмовников. Возможно, какая-то их часть сейчас в ваших руках?

– Я не знаю.

– Неужели вы не осмотрели то, что вам передали?

– Нет. В тот момент это не имело значения. – Ричард окинул монаха тяжелым взглядом. – Мы просто выполняли свой долг, пытаясь обеспечить сохранность мешков.

Брат Томас кивнул, видимо, не отдавая себе отчета, сколько алчности прозвучало в его вопросе.

– Я спрашиваю лишь потому, что хочу предложить поместить сокровища на сохранение в приорат. – Он запнулся и с виноватым видом взглянул на Ричарда: – Если вы полагаете, что этот груз можно квалифицировать именно как сокровища. Тогда они будут в большей безопасности на территории тамплиеров.

– Хоксли-Мэнор как раз является собственностью тамплиеров. Поместье перешло к ним, когда я вступил в орден.

– Только половина его. Вы стали рыцарем-храмовником лишь на определенный срок. К тому же вы женаты. Вторая половина поместья предназначается для содержания вашей жены, – напомнил Ричарду брат Томас.