Саманта Харт - Любовная отрава

Сердца женщин гулко стучали, черные шали развевались на ветру, когда они гуськом направились в лес и беззвучно растаяли в ночи.

Джозеф Флайз пробирался сквозь густой кустарник. Внезапно остановившись, он скривился от боли и в ужасе упал на колени. Его фонарь едва не упал в грязь.

Джозеф не помнил, зачем ушел из дому. Холодный дождь давно промочил его одежду, заливался за воротник.

И тут, к своей огромной радости, он все вспомнил и приложил руку к спрятанным под рубашку листкам, которые он всю дорогу прижимал к своему ноющему от боли сердцу. Джозеф сжал кулаки и решил бороться до последнего вздоха — нелепо, если после стольких лет терпеливого ожидания он не сможет в последний раз помочь своему лучшему другу.

Его сердце билось все сильнее. Казалось, оно вот-вот вырвется у него из груди. Несмотря на это, Джозефу все же удалось встать на ноги. Подставив лицо дождю, он опять принялся мучительно вспоминать, что же заставило его отправиться в лес. Старик очень боялся, что умрет прямо здесь и никто никогда не вспомнит о нем.

Вдруг память вернулась к нему. Джозеф вспомнил, что следовал по лесу за дочерью доброго доктора. Он сделал один шаг вперед, потом другой и неуверенно побрел вперед, сжимая в руке фонарь. Теперь он видел цель так же ясно, как огонь, танцующий в его руке.

Споткнувшись о чье-то тело, лежащее на дороге, старик перепугался, решив, что, падая, запачкал драгоценные страницы. Боль в груди внезапно растаяла. Джозеф сел и недоуменно уставился на мужчину, который лежал вверх лицом.

— Слава Богу, ты нашел меня, старина, — прошептал Эван, вспомнив, что именно это обращение произвело впечатление на Джозефа всего несколько часов назад. Эван попробовал приподняться, но тут же скривился от резкой боли в боку. — Я ранен, старина, — выдавил из себя молодой человек. — Кэролин нужна наша помощь. Можешь помочь мне встать?

Измученный старик молча смотрел на него.

— Вдвоем мы сможем ей помочь, — прошептал Эван.

Наконец Джозеф с трудом встал на колени, а затем поднялся. Левая часть его тела почти не двигалась, рука бессильно повисла. Однако ему удалось устоять на ногах, пока Эван пытался встать, цепляясь за его тощее тело.

— Нам нужна помощь, старина. Сможешь помочь мне вернуться в Тимберхилл? Может, мне удастся урезонить этих глупцов…

Ни слова не сказав о пожаре и о том, что он боится тех людей, что окружили дом, старик гордо поднял голову. У него появился новый друг, который нуждался в его помощи. Он даже разговаривал с ним как с человеком. Ради нового друга он будет идти, пока не умрет.

У Эвана кружилась голова, когда они наконец вышли к заросшему травой лугу возле Тимберхилла. Дорожка, ведущая к дому, была освещена желтоватым светом, льющимся из всех окон. Судя по всему, сгорела вся мебель.

Однако Эван продолжал упрямо идти вперед, опираясь на плечо Джозефа. Когда они подошли к веранде, Эван помедлил, опасаясь, что каменный остов дома рухнет и придавит их. Затем он подтолкнул Джозефа по направлению к передней двери.

Сердце его упало, когда он увидел, что на том месте, где стояли повозки, остались лишь колеи от колес. Все уехали. Можно не сомневаться, что и Сайлес с семьей покинул дом.

Внезапно силы оставили Эвана, и он упал на землю, не представляя себе, что делать дальше. Кто поможет ему искать Кэролин? Все здешние глупцы хотели, чтобы она уехала. Если он не сможет спасти ее, то сойдет с ума! Но где же ее искать? Эван зажал рану рукой. Сколько он сможет протянуть, сдерживая кровотечение пальцами?

— Старина, ты сможешь дойти до деревни и привести кого-нибудь на поиски моей жены? Сможешь сказать им о безумце, который прячется в лесу? Ты сможешь сделать это для меня?

Худое, бледное лицо Джозефа скривилось, будто от сильной боли. Он удивленно посмотрел на Эвана, а затем молча вытащил что-то из-под рубашки и протянул молодому человеку.

— Для доктора, — прошептал старик.

С этими словами Джозеф повернулся и побрел прочь от дороги. Он подволакивал левую ногу, но, казалось, ничто не могло остановить его.

Голова Эвана упала. Если только он дождется помощи, то немедленно поведет людей в лес. Может, они сумеют найти место, куда Вайлдмен потащил его жену.

В голове Бурка шумело. Вскоре дождь перестал, лес затих, равномерный треск огня навевал дрему. Вдруг раздался какой-то шум: похоже, обвалились сгоревшие перекрытия дома, и из окна вылетел целый сноп искр.

Эван старался не потерять сознание. Прижав пакет, который дал ему Джозеф, к ране, молодой человек то молился, то проклинал все на свете.

— Кэролин, где бы ты ни была, я люблю тебя, — прошептал он.

С этими словами Бурк застонал, и голова его опять упала в грязь. Но он не сводил глаз с почерневшего Тимберхилла, на котором зловеще горели глазницы окон.

По газону торопливо прошествовали шесть фигур в плащах с надвинутыми на глаза капюшонами. Эван решил, что ему снится сон.

Чувствуя, как наливаются силой его мускулистые руки, Джон Раснер поднял из воды полуобнаженное мокрое тело. Помедлив, он привязал веревку к крюку, вбитому в стену.

Руки и волосы Кэролин все еще были в воде. Бледная и неподвижная предстала она глазам своего мучителя. Зрелище тронуло Джона. Подойдя к Кэролин и обхватив ее одной рукой, другой он одним движением отцепил веревку от крюка. Затем Вайлдмен вытащил тело женщины из резервуара и положил его на земляной пол. Ее кожа стала белой, прохладной и гладкой, как мрамор. Откинув прилипшие к ее лбу волосы, Джон накрыл ее застывшие губы своими губами. Единственная женщина, над которой он имел власть, была мертва.

Подняв ее с земли, Джон отнес тело к столу, бережно уложил женщину и развел в стороны ее руки. Неловкими пальцами он стал развязывать непослушные, вымокшие ленты сорочки, а затем грубо рванул ткань, обнажая ее белую высокую грудь. Джон собрался было снять с нее и панталоны, но тут вдруг услыхал, как в доме с грохотом обрушились перекрытия.

Сквозь щели в потолке потянулись серые клубы дыма, на его голову и плечи посыпалась пыль. Вайлдмен подслеповато прищурился. Вот если бы он мог видеть все более четко, подумалось ему, когда он взглянул на неподвижное тело молодой женщины, освещенное ярким светом свечей. От морфия он почти потерял зрение.

Сердце его глухо билось в могучей груди. Тяжело задышав и почувствовав возбуждение, он с жадностью посмотрел на Кэролин. Свечи догорали, вся комната постепенно тонула во мраке, освещенным оставался только стол. Раснер видел лишь Кэролин: ее стройное тело, ее соблазнительные груди, длинные гладкие ноги. Внезапно что-то встревожило его. Словами он не смог бы выразить своих чувств, но страх внезапно закрался в его душу.