Маривонн Микель - Королева Алиенора, неверная жена

— Я знаю, что вы добрая, умоляю вас, спасите моего сына. Они отобрали мой дом, мебель и теперь собираются все сжечь. Мой мальчик приговорен к костру, — заканчивает бедняга; лицо ее искажено ужасом.

— Что он сделал?

— Он отрекся от таинств этой проклятой Церкви.

— Вы считаете это пустяком, женщина? — вмешивается епископ Ажена. — Если ваш сын был приговорен светским судом, он того заслуживает. Был ли он среди еретиков, которые считают дозволенным глумиться над нашей верой?

— Мой сын привык уважать своих соседей. Он не вор и не злоумышленник, он только возмущен действиями вам подобных и грехами, которые поддерживает сама Церковь. Пусть его освободят, пусть очистят от обвинений, предъявленных ему…

— Кто позволяет вам сомневаться в нашей набожности, основе наших действий, и в жертве наших епископов, часто умирающих на службе Христу? Идите куда шли!

— Молчите, женщина, — шепчет Эрменгарда, — лучше скажите, где он находится?

— В темнице около деревни Борее, запертый, словно крыса.

— Не думаете ли вы, виконтесса, туда отправиться, — обрывает архиепископ Бордо.

— Собака епископ! — вопит женщина. — Вы не стоите веревки, на которой будете повешены. Если вы тронете моего сына, Бог, который нас слышит, прикончит вас еще до конца года. Когда вы будете служить рождественскую службу, один из вас, может быть самый лучший, будет наказан. На Рождество 1170 года, — подтверждает она, бросая в небо раскаленные взгляды, — я вижу человека, купающегося в своей крови, крови.

В этот момент группа людей поднимается из ущелья Сомпорта с воинственным видом. Во главе группы Пейре, трубадур полон решимости.

— Моя роль, — заявляет он, — не сеять бурю, а успокаивать ее. Мы все вооружены не как рыцари, а как простые мужики, привыкшие управляться с дубинкой, а иногда и с ножом. Любой, кто станет противоречить нашей виконтессе, осуждать ее или мешать действовать, сначала переступит через мой труп.

— Ничего не говорите этим палачам, бедняжка, — шепчет молодой жонглер на ухо сумасшедшей. — Этой же ночью мы освободим вашего сына.

— Виконтесса пожелала отправиться в Борее, мы едем вместе с ней.

Эрменгарда в восторге. «Чтобы противостоять самому худшему, нужны такие люди, как эти», — думает она.

Пейре чувствует, что ему разрешено, как рыцарю, преклонить колено перед дамой; она, со своей стороны, готова торжественно посвятить трубадура в рыцари.

— Пейре, — шепчет виконтесса ему, — я тебя люблю.

Трубадур отвечает ей взглядом. Он счастлив, что снова завоевал свою даму.

Иоанн Беллесмен, которому позже рассказывают о предсказании безумной женщины, принимает его всерьез. Он не прекращает давать Томасу Беккету советы быть более умеренным и осторожным. Но Томас рассчитывает вернуться в Англию на празднование Рождества, хотя в его адрес продолжают раздаваться угрозы. Генрих, который наблюдает за всем из Нормандии, ухищряется поставить на пути Беккета препятствия. Выведенный из себя, на одном из своих советов Плантагенет пробормотал: «Кто нас избавит от этого архиепископа?» Четыре рыцаря, которым не хочется, чтобы владения Кентербери по праву вернулись к архиепископу, задумывают его убить.

Несмотря на предупреждения близких, Томас отправляется в свой старый кафедральный собор, к дорогим сердцу воспоминаниям. Но там с ним происходит беда. 29 декабря 1170 года в своем архиепископском дворце он принимает визит Реджинальда Фитц-Урса, Вильгельма де Траси, Ричарда де Брета и Гуго де Морвилла. Они грубо требуют от него отменить приговоры об отлучении от церкви, которые обрушились на епископов, короновавших до него Генриха Младшего. Томас резко протестует. В тот же вечер рыцари появляются, облаченные в доспехи, с воинами, вооруженными боевыми топорами, и, разломав двери епископского дворца, преследуют Томаса, которого друзья дотащили до собора, чтобы избавить от убийц. И в приделе церкви, что является вопиющим безбожием, убийцы бросили Беккета на пол и прикончили как собаку. Его череп раскололся пополам, и архиепископ отдал Богу душу[169].

— Дьявол собственной персоной рискнул переступить дверь в святыню, — рассказывает Иоанн Беллесмен, который заплакал, узнав эту новость. «Не довольствуясь убийством Томаса, эти отвратительные люди разграбили Кентербери. Угрозы были исполнены, пророчество подтвердилось», — подумал он.

В соборе Сент-Илер в Пуатье вывесили траурное покрывало.

— Не следует ожидать лучших моментов этого века, но худших! — снова говорит себе, рыдая и молясь в своей церкви, Иоанн, благородный епископ. — Ужас преодолел плотину человеческого разума, еще немного — и нас наводнит зло.

Автор выражает особую благодарность г. Мартину Орелю, профессору истории Средних веков в Университете Пуатье, директору журнала «Cahiers de civilisation medievale»;

г. Роберу Фавро, почетному профессору Университета Пуатье; г. Рафаэлю де Смедту, главному хранителю Королевской библиотеки Бельгии, доктору романской филологии;

г. Андре Турно, первому ассистенту Королевской библиотеки Бельгии, без неоценимой помощи которых эта книга не смогла бы увидеть свет.

А также я благодарю г-жу Клер Розье, лектора Университета Париж-Х, доктора в области исследований германских языков и истории; г-жу Беатрис де Флорес, преподавателя испанского языка в Университетском центре обучения и исследований в Ниме; г-жу Мари-Алин де Маскюро, докторанта в Университете Пуатье; г-жу Деби, секретаря редакции в Центре высших исследований средневековой цивилизации;

г-жу Розмари Купер, куратора Музея Карисбрук касл в Ньюпорте (остров Уайт);

г. Винсена Пикара, историка и координатора в книжном магазине «Диалог Бреста»;

г. Франсиса Мете, уполномоченного в области наследия Библиотеки Франсуа Миттерана в Пуатье; дирекцию и весь персонал библиотеки Университета Париж-I Пантеон-Сорбонна; м-ль Лоране Ретелъманн, фотографа.

Я благодарна также г. и г-же Андре Ленно; г. и г-же Дилдоруа в Пуатье; генералу Доминику де Корта; полковнику Филиппу Вюйару; г-же Эдит Монфорт; г-же Симоне Конрад и г-же Дженни Джанг из издательства Пьеррон в Саррегемине; г. и г-же Жан Жибер, г-же Элизе Жибер, «Книжные магазины Парижа»; г. Полю Фонтемпу, инженеру и писателю, и Надин; г. Жозефу Жоффо и его супруге; г. Франсуа Лючиани, врачу, и его супруге; г. Жану Прадинасу, режиссеру на телевидении; г. Жан-Луи Голту, композитору и профессору средневековой музыки в Кимпере, и вообще всем друзьям и сочувствующим, которые своим одобрением, своим приемом позволили автору благополучно закончить свой труд.