Барбара Картленд - Влюбленный странник

— Джейн, мне очень жаль, — заговорил Рэндал. — Мне очень тягостен этот разговор, но было бы гораздо хуже, если бы мы продолжали притворяться. Ты встретишь человека, который будет более подходящей партией, чем я. А я лучше буду большой рыбой в своем собственном маленьком пруду. Но давай не будем забывать о том счастье, которое мы испытали друг с другом, давай не будем вычеркивать его из памяти. Я всегда буду благодарен судьбе за то, что узнал тебя. Ты будешь об этом помнить?

— Да, Рэндал. Я постараюсь помнить об этом. Может быть, со временем это немного поможет… — Голос Джейн вдруг сорвался. — Прощай, дорогой, и храни тебя Господь.

Джейн повесила трубку. Послышался щелчок, и наступила тишина. Рэндалу было мучительно стыдно, он чувствовал себя мерзавцем, ненавидел себя за то, что причинил страдание Джейн.

Но, встав из-за письменного стола, он вдруг испытал полное и безоговорочное облегчение, поняв, что свободен от этой ложной жизни, от ненужных отношений, свободен от всего, кроме новообретенной любви к девушке, так непохожей ни на Джейн, ни на Люсиль.

Рэндал прошелся по комнате и, подойдя к камину, вспомнил, как Сорелла сидела здесь, подняв к нему свое личико. Руки ее неподвижно лежали на коленях, глаза были серьезными. И как он, дурак, не понял еще тогда, насколько Сорелла уникальна, как во всем отличается она от всех тех женщин, которых он знал прежде! Ее спокойствие и умиротворенность, ее интуитивная мудрость и глубина никогда не подводили Рэндала, когда он в них нуждался.

Она вошла в его жизнь так неожиданно в образе бездомной бродяжки, не обремененной ни воспитанием, ни манерами. Так что ничего удивительного не было в том, что Рэндал не сумел сразу понять ее истинную ценность. И все же он думал теперь о том, каким был слепцом, если не увидел гораздо раньше, что представляет из себя Сорелла, и не понял, что она значит для него.

Сорелла постепенно и незаметно стала частью его жизни, так что только теперь, когда ее не было рядом, Рэндал понял, что она целиком заполнила собой его жизнь. Квартира казалась без нее пустой и мертвой. И невольно приходила в голову мысль, что даже в Квинз-Хоу он больше не захочет приезжать, если не будет возможности поехать туда с ней.

Рэндал размышлял, что надо сделать в первую очередь, чтобы найти Сореллу, как вдруг дверь отворилась и вошла Хоппи. Она была бледна, а глаза были красными от слез. На лице ее застыло вопросительное выражение, и Рэндал понял, что ей не терпится узнать, как все обернулось.

— Заходите и садитесь, Хоппи, — пригласил он.

Хоппи села напротив Рэндала, и он заметил, что руки ее дрожат, разглаживая на коленях юбку.

— Все в порядке, Хоппи, — заверил ее Рэндал, ободряюще улыбаясь. — Люсиль намеревается сделать пьесу самой успешной в истории театра, так что вам нет необходимости волноваться на этот счет.

— А Джейн?

Рэндал старался не встречаться взглядом с Хоппи.

— А Джейн мне очень жаль.

— Боюсь, это во многом была моя вина, — начала Хоппи, но Рэндал ее остановил:

— Все это теперь в прошлом, и давайте не будем больше говорить на эту тему. Все, что делает человек в этой жизни, имеет те или иные последствия, каждый поступок оставляет свой отпечаток или шрам в душе. И никто из нас не в состоянии этого изменить. Мне о многом приходится сожалеть, и за многое мне стыдно. Но что сделано, то сделано, и изменить я ничего не могу. А теперь нам надо найти Сореллу.

— Да, но как?

— А вот это и мне интересно было бы знать.

— Если бы только я не наговорила ей всего этого! — пробормотала Хоппи.

— Это уже сделано, и время нельзя повернуть вспять, — сказал Рэндал. — Мы должны помнить об этом, чего бы это ни касалось, Хоппи. Только будущее имеет значение.

— Но что же нам теперь делать?

— Если бы у нее были хоть какие-то родственники или друзья! — вздохнул Рэндал.

— Но у нее никого нет, кроме нас, — едва слышно прошептала Хоппи.

Но Рэндал расслышал и отлично понял, что она имела в виду.

Они оба предали несчастного ребенка. Рэндал, по-прежнему продолжавший по инерции думать о Сорелле как о ребенке, напомнил себе, что она оказалась совершеннолетней. И тут же решил, что не важно, как называть Сореллу — ребенком, девушкой, женщиной. Она была и тем, и другим, и третьим, но прежде всего — самой собой. Сложившейся оригинальной личностью, так сильно отличавшейся от всех, кого Рэндалу приходилось встречать в своей жизни, и в то же время воплощавшей в себе все, к чему он стремился, чего искал и желал.

Куда она могла пойти? Рэндал нервно мерил шагами комнату, словно это могло помочь ему найти ответ.

— Может быть, обратиться в полицию? — предложила Хоппи.

— Нет! По крайней мере, до тех пор, пока не поймем, что без этого не обойтись, — сказал Рэндал. — Сорелле не понравилось бы, чтобы ее разыскивали таким образом и допрашивали. Я не допущу ничего подобного. Я чувствую, что должен найти ее сам. Конечно, это звучит слишком сентиментально. Принц из сказки и все такое. И все же для меня это своего рода испытание, ведь я так долго был с Сореллой рядом, что должен был догадаться, как она поступит. Если бы это случилось со мной, — взволнованно продолжал он, — Сорелла знала бы, где меня искать, знала бы, как поступить. Если возникала проблема, она ее тут же разрешала. если возникали трудности, она знала, как их устранить. И, раз я люблю ее, я должен сам ее найти. Понимаете, Хоппи?

У Хоппи сжалось сердце. Никогда за все годы, что она знала Рэндала и работала на него, Хоппи не видела его таким. Это был совершенно другой Рэндал, неожиданно отбросивший от себя все неискреннее, все наносное.

И Хоппи почувствовала, что гордится им — этим новым Рэндалом, этим мужчиной, который хочет быть честным, правдивым и порядочным.

«Какое это старомодное слово, — подумала Хоппи. — И как редко мы произносим его теперь».

— Я должен найти Сореллу, — продолжал Рэндал. — И я верю, что где-то, в каких-то произнесенных ею однажды словах есть ключ, который поможет мне ее найти. — Рэндал подошел к двери. — Я ухожу.

— Куда же? — поинтересовалась Хоппи.

— Пока не знаю, — честно сказал Рэндал. — Собираюсь пройтись и подумать, куда могла отправиться Сорелла, уйдя отсюда. Может, побродив по улицам, я натолкнусь на какую-нибудь идею. Не беспокойтесь обо мне, идите домой и ложитесь спать.

Хоппи ничего не ответила. Несколько минут спустя она услышала, как закрылась за Рэндалом входная дверь. Хоппи не последовала его совету. Она разожгла камин и села перед ним. Ей было холодно, она чувствовала себя разбитой и сделала то, что часто делают женщины, — предалась самобичеванию.