Кристиан Малезье - Очаровательная шпионка Марии Медичи или Альковная дипломатия

– Что вы затеяли?– прошептал Его Величество.

– Сейчас вы все увидите сами,– ответил Солсбери.

Король вслед за ним осторожно прокрался в гардеробную своей фаворитки.

– Уж не собираетесь ли вы показать мне новые платья леди Дианы?– прошептал он, не скрывая усмешки.

– Нет, Ваше Величество, я намерен удивить вас чем-то иным,– ответил Солсбери и предложил королю подойти поближе к дверям спальни.

Яков опять усмехнулся, но все же заглянул в замочную скважину. То, что он там увидел, заставило короля отпрянуть. Улыбка слетела с его побелевших губ.

– Этого не может быть,– прошептал потрясенный король, прислушиваясь к прерывистому дыханию и постанываниям леди Дианы.

Солсбери слишком хорошо понимал, что сейчас происходило в спальне, а потому не решался подойти к королю поближе.

– Этого не может быть…– повторил Его Beличество и бессильно опустился на скамеечку для ног, обитую золотой парчой.

Министр молча наблюдал за королем, не испытывая к нему ни жалости, ни сострадания. Напротив, чувство злобного удовлетворения вызвало на его лице гримасу торжества.

– Ах, Диана, сегодня вы очаровательны, как никогда,– послышался из-за двери голос Сомерсета.

– Если я и стараюсь для кого-то быть очаровательной, то только для вас, мой друг,– пролепетал в ответ нежный голосок Дианы,– ведь любовного пыла Его Величества редко хватает даже на один раз…

Его Величество побледнел.

– Неблагодарная!– прошипел он.– Так значит, головная боль – всего лишь предлог!… Значит, все это время они морочили мне голову!…

– Ваше Величество, сумел ли я доказать вам свою преданность?– торжествующе прошептал Солсбери.

– Да, милорд, да,– выдохнул король, обернувшись к старому министру.– Вы – единственный, кто хранит мне верность… Вы – единственный, кто не предал меня…

– Ваше Величество, тот негодяй, что целует сейчас вашу возлюбленную, вероломно воспользовался дружбой с вами, он заслуживает самого сурового наказания…

– И он будет наказан!– пообещал король.– Наконец-то я прозрел! Наконец-то я увидел, что меня окружают предатели! Вот и сбылось пророчество иудея!

И с этими словами король ударом ноги распахнул дверь в спальню фаворитки.

К вечеру по Лондону распространилась ошеломляющее известие о том, что леди Диана сослана в свой замок, а всесильный еще вчера граф Сомерсет заключен в Тауэр.

По шумной лондонской улице, ловко увертываясь от повозок и весело насвистывая, шагал темноволосый юноша лет шестнадцати. На его смолянисто-черных кудрях покоилась старая выцветшая шляпа с обвислыми полями, а поверх платья, если те пестрые лохмотья, которые висели на нем, вообще можно было назвать платьем, был накинут серый, залатанный в нескольких местах плащ из грубой шерсти.

Однако убогая одежда отнюдь не портила настроение молодому человеку и он, поблескивая болтавшейся в ухе цыганской серьгой, весело подмигивал каждой встреченной им хорошенькой служанке.

Оказавшись у ворот королевского дворца цыган, не долго думая, попытался проскользнуть внутрь, но один из караульных, рослый черноусый солдат, оказался проворнее и успел загородить дорогу оборванцу.

– Куда лезешь?– рявкнул он, сопровождая эти грозные слова не менее грозным взглядом.

– Как это, куда?– прикинулся удивленным цыган.– Во дворец, не видишь что ли? У меня письмо к Его Величеству.

– Что?– Солдат расхохотался.– Так, стало быть, ты состоишь в переписке с нашим королем?

– Не я, а мой хозяин,– с достоинством ответил цыган.

– А-а-а, вот оно что! – продолжал издеваться солдат.– Так значит, твой хозяин еще и писать умеет! Ну, тогда он и впрямь важная птица!…

– Да как ты смеешь так называть моего хозяина?!– вскричал потрясенный юноша.– Как смеешь ты, простой солдат, оскорблять друга Его Величества!

– Я? Оскорбил друга короля?– удивился солдат.

– Конечно, ведь ты назвал его птицей, а такое неуважение к друзьям короля могут проявлять только враги Его Величества да бунтовщики! Может быть, ты бунтовщик?

– Я? Бунтовщик?– еще больше удивился солдат, испуганно оглядываясь по сторонам. Он уже начинал подумывать о том, не дать ли цыгану несколько монет, чтобы замять скандал. Но в эту минуту в конце аллеи дворцового парка показался капитан охраны Его Величества.

– Что случилось?– сурово спросил он.

– Да вот, требует, чтобы его пустили,– ответил солдат.

– Ты лучше расскажи про то, как только что оскорбил друга короля,– посоветовал ему цыган.

– Кого он оскорбил?– поинтересовался капитан, метнув испытующий взгляд на своего солдата.

– Друга короля! Этот невежа назвал его глупой птицей.

– Не глупой, а важной,– робко вставил солдат.

– Молчи, бунтовщик!– прикрикнул цыган.– Сначала он оскорбил слугу друга короля, потом самого друга короля, и кто поручится за то, что когда-нибудь он не оскорбит самого короля?

– Как зовут твоего хозяина?– невозмутимо спросил капитан.

– Лаван бен Равин.

– Что-то я не слышал, чтобы у короля были друзья с такими именами,– усмехнулся капитан, покручивая густые усы.

– А вы лучше спросите у Его Величества, не желает ли он принять слугу философа, который принес ему важное письмо.

Капитан недоверчиво прищурился:

– Хорошо, я доложу королю о твоем приходе, но горе тебе, цыган, если ты заставишь меня бегать напрасно.

Через десять минут запыхавшийся капитан вернулся и, с уважением посмотрев на оборванного посетителя, пригласил его следовать за собой. Придворные с удивлением расступались, провожая капитана и его спутника недоуменными взглядами. Однако, это ничуть не смущало юношу, и он с удовольствием пялился на знатных дам, как часом раньше – на служанок.

Перед кабинетом короля цыгана тщательно обыскали и лишь после этого позволили войти.

Его Величество с задумчивым видом стоял у окна. Услышав шаги, он обернулся и с интересом взглянул на пестрые лохмотья посетителя.

– Что вы хотели?

Цыган опустился на одно колено и протянул королю запечатанный свиток. Тот поспешно сорвал печать и, пробежав глазами первые строки, вздрогнул.

– Когда твой хозяин покинул Лондон?

– Десять дней тому назад,– ответил цыган.– Но он просил передать вам это письмо в первую ночь полнолуния.

– Тогда ему ничего не могло быть известно,– прошептал потрясенный король.– Тогда и я сам даже не помышлял об этом.

Дочитав свиток до конца, король разочарованно вздохнул: