Бетина Крэн - Экзамен для мужа

Прислушиваясь к тяжелому дыханию Бромли, он вспоминал каждое свое решение, каждое противостояние воли и интересов, которые привели его к этой опасной черте. Если бы он раньше не отвергал советы Элоизы, если бы внимательнее пригляделся к Хедрику, если бы действовал более решительно, когда убедился, что все несчастья Уитмора вызваны не потусторонними, а вполне земными силами…

Теперь у него есть время над этим подумать.

Но сейчас ему хотелось думать только об Элоизе. Как неземным огнем горели ее волосы в ту первую ночь у костра. Как они падали ему на руку в ночь их близости… Как она смотрела на него из-под ресниц… как облизывала губы, когда о чем-то задумывалась… Он вспомнил запах ее кожи, согретой солнцем, вкус ее поцелуев, когда она стонала в его объятиях на их постели. Он хотел ее, даже считая монахиней. Вспомнил он и те краткие, слишком краткие мгновения, когда она принадлежала ему.

Что она говорила о путях? Для каждого человека Господь предопределил его собственный путь, и каждый должен следовать по нему до конца. Если это правда, то где его путь?

Бесконечные дороги войны привели его в подземелье, где его ждет бесславная смерть от руки человека, которого он презирал. Неужели Господь столь мстителен и беспощаден? Или Бог руками Клэкстона решил наказать его за все прегрешения?

А Элоиза? Какая роль в его жизни предназначена ей? Чем он может ответить на ее страсть, любящее сердце и ее заботу о нем?

В тюрьме врага, в полной темноте и отчаянии Перил вспоминал ее лицо, ее улыбку, ее желание вырваться за стены, которыми он пытался ее огородить. Элоиза была его светом, теплом и надеждой. Она была, с тоской понял он, поцелуем истинной благодати. Самым добрым и прекрасным, что было в его жизни… Непрошеным. Незаслуженным. Дарованным, чтобы указать ему новый путь, разбить ледяную оболочку, сковавшую его сердце.

Приложив руку к груди, он почувствовал медленное, ровное биение. Элоиза наполняла каждый его вдох желанием жить… видеть ее… говорить ей слова, которые, он знал, она так хотела услышать.

Он любил ее. Всем сердцем. Вот откуда эта сладкая боль в груди… Боль и желание. Это любовь. К ней. А она может так никогда и не узнать об этом.

Он лежал на грязном вонючем полу в темной дыре, песок его жизни вытекал из песочных часов… а по щекам струились слезы. Сердце вдруг захлестнула такая нестерпимая боль, что у него перехватило дыхание, и он равнодушно подумал о том, что оно вот-вот разорвется.

И тогда он закрыл лицо руками и впервые в жизни обратился за помощью к Всевышнему:

— Господи, прошу тебя, не дай мне умереть, не увидев ее!

Элоиза с Хильдегард шли по проезжей дороге вдоль реки, текущей под стенами замка, и пока им опасность не угрожала, оттого что они почти ничем не отличались от одетых в лохмотья людей Клэкстона, особенно от пожилых женщин. Не привлекали внимания и кожаные мешки у них за плечами — ведь женщины постоянно носят с собой разную поклажу. К тому же дозорные на стенах замка не отрывали глаз от горизонта: не появится ли облако пыли, не раздастся ли стук копыт, не блеснет ли на солнце металл, что укажет им на приближение вооруженного отряда.

Тем не менее Элоиза с Хильдегард все же опускали головы, когда встречали работников, идущих с полей. Обогнув замок, они сошли с дороги и направились через пастбище к леску. Там Хильдегард остановилась в тени деревьев и внимательно оглядела замок.

— Ты помнишь, где он? — спросила Элоиза, изучая стены, которые казались угрожающими и неприступными. — Вдруг его давно завалили?

— Не похоже, чтобы здесь что-то трогали, — задумчиво произнесла Хильдегард. Теперь она тоже смотрела на стены и вспоминала, какими они были двадцать лет назад. — Каждый замок должен иметь потайной вход… и соответственно выход.

Элоиза уже хотела сказать, что не видит здесь ничего похожего, когда Хильдегард опустилась на колени и провела рукой по траве.

— Вот он, — улыбнулась она. — Зарос травой и корнями, так что вряд ли им пользовались. Я думаю, нынешний граф даже не подозревает о нем.

Элоиза вытащила из своего мешка большие ножи, и они срезали траву, корни и расчистили вход. С колотящимся сердцем она взглянула на замок, прикидывая длину потайного хода, который им придется пройти. Слишком длинный.

Через несколько минуту она уже скользнула в темный, сырой, пахнущий землей тоннель, оказавшийся недостаточно высоким, чтобы она могла стоять во весь рост. Приняв у Хильдегард мешки, она помогла ей протиснуться в отверстие.

Свет двух маленьких ламп, которые они захватили с собой, был довольно тусклым, но все же позволял видеть проход. Хильдегард пошла впереди, держась рукой за кирпичные стены.

— Ты жила в этом замке когда-то?

— До четырнадцати лет. Мой отец был главным писарем у старого графа, вел его записи, следил за счетами арендаторов.

— А почему ты отсюда уехала? — спросила Элоиза, стараясь не думать о том, что ждет их в конце этого сырого тоннеля.

— Из-за мужчины. Вернее, двух. Один хотел меня, другого хотела я.

Коридор вдруг резко пошел под уклон, и они скатились вниз, остановившись на ровной площадке. Элоиза оглянулась и пришла в ужас от крутизны склона.

— Как мы выведем отсюда лорда Бромли? Хильдегард похлопала по своему мешку и улыбнулась.

— Я буду лечить его в темнице и ждать ваших людей.

Элоиза поняла ее мысль: она освободит Перила и останется там, пока он со своими людьми не ворвется в замок и не освободит ее и Бромли. Конечно, если рана Перила не опасна.

Нет, с ним все порядке, его рана не опасна, они его найдут и выведут на свободу, уговаривала себя Элоиза.

Проход стал шире и выше, они уже могли идти, не нагибаясь, воздух здесь был суше и чище, а стены выложены тесаным камнем. Надежда у Элоизы окрепла, когда они по каким-то ступеням поднялись к боковому коридору.

Хильдегард останавливалась у каждого ответвления, чтобы определить путь. И в конце концов они оказались в помещении, похожем на кладовую, где лежали бочки и корзины.

— Напоминает погреба под Уитмором, — сказала Элоиза.

— Они и сделаны, как в Уитморе, — подтвердила Хильдегард. — Закончив работу здесь, камнетесы перешли к старому графу Уитмору.

Вскоре перед ними оказалось первое препятствие в виде большой дубовой двери, которую, судя по всему, не открывали много лет. Смахнув паутину, женщины обнаружили засов, с трудом, но все же отодвинули его, и дверь с громким скрипом отворилась. Хильдегард взяла подругу за руку и быстро повела к боковому проходу. Там они постояли немного, затаив дыхание, чтобы проверить, не услышал ли кто этот противный резкий скрип, и наконец пошли дальше.