Донна Грант - Яростный горец

Подбежав к выходу, Фэллон изумленно смотрел, как Ларина ловко перепрыгивает с утеса на утес. Последний головокружительный прыжок, и девушка, метнувшись вниз, перекувырнулась через голову и мягко, по-кошачьи, приземлилась на камень у самой кромки воды.

– Кровь Христова! – изумленно выдохнул Хейден.

Кто-то восхищенно присвистнул. Только тогда Фэллон заметил, что остальные, выбравшись из пещеры, наблюдают за этой сценой. Онемев, Фэллон смотрел, как Ларина танцующей походкой направилась к воде, на ходу сбрасывая тунику.

– Будь я проклят! Вот это женщина! – восхищенно покрутил головой Логан.

Гэлен, хохотнув, одобрительно хлопнул Фэллона по плечу.

– А ты везунчик, Маклауд!

С губ Фэллона сорвался смешок.

– Угу. – Перехватив взгляд Лукана, он с довольным видом кивнул. – А то я не знаю!

Забыв об остальных, он бросился за Лариной, на ходу сбрасывая одежду. Последний прыжок, и он уже стоял на том же месте, где только что была она. К тому времени, когда Фэллон избавился от штанов и башмаков, Ларина уже зашла в воду. Осторожно положив золотую вещицу, которую принес из замка, на стопку одежды, Фэллон кинулся догонять ее.

Повернувшись к нему лицом, Ларина покачивалась на волнах, не сводя с него глаз. Фэллон поплыл к ней, рассекая волны и борясь с приливом, упорно тащившим его к берегу.

Только оказавшись рядом с ней, Фэллон почувствовал, что может наконец нормально дышать. Ему так много нужно было сказать, столько всего объяснить, что он растерялся, не зная, с чего начать.

Ларина опередила его.

– Ты был прав.

Это было так неожиданно, что Фэллон на мгновение растерялся.

– Насчет чего?

– Я действительно боялась. Все, кого я любила, покинули меня. А с тобой все было бы гораздо хуже – ведь ты бессмертный.

Взяв ее руки в свои, Фэллон молча притянул Ларину к себе, прижался щекой к ее лбу и замер. Какое-то время оба молчали.

– Неужели ты не понимаешь? – наконец прошептал он. – Ларина, мое сердце и душа принадлежат тебе – навеки. Как и я сам. Я бы никогда не смог покинуть тебя.

Руки Ларины обвились вокруг его шеи. Она цеплялась за него так, словно знала, что судьба оставила им для счастья только один-единственный день и другого, возможно, не будет. Ее била дрожь, но от холода или из-за его слов, Фэллон не мог понять.

Отодвинувшись, он заглянул в ее изумительные глаза и замер, увидев в них безграничную любовь.

– Я не могу обещать тебе спокойную жизнь – уверен, что мы частенько будем спорить. Держу пари, придут дни, когда тебе захочется швырнуть мне в голову чем-то тяжелым. Зато могу с чистой совестью поклясться, что буду любить тебя до последнего вздоха… Сделаю все, чтобы заставить тебя смеяться хотя бы раз в день. Клянусь, что буду предан тебе душой и телом, Ларина. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива.

Одинокая слезника скатилась у нее по щеке.

– О Боже, Фэллон Маклауд… я хочу тебя!

От избытка чувств у Фэллона перехватило дыхание. Глаза защипало.

– Я люблю тебя, – прошептал он. А потом надолго приник к ее губам.

Казалось, поцелуй будет длиться бесконечно. Губы его были жаркими и настойчивыми, требовательными и упоительно нежными. Руки Ларины обвились вокруг шеи Фэллона, запутавшись в его волосах, потом нежно скользнули по спине, и легкая дрожь охватила ее, когда она почувствовала, как под ее ладонью заходили тяжелые бугры великолепных мускулов.

Казалось, сами волны толкали ее к нему, заставляя их тела тереться друг о друга, и это невероятно возбуждало Фэллона. Застонав, он обхватил руками упругие бедра Ларины, слегка приподняв ее, чтобы она почувствовала его окаменевшую плоть.

– Возьми меня, Фэллон, – прошептала она. – Я твоя. И всегда буду твоей.

Кровь ударила Фэллону в голову. Хрипло выкрикнув ее имя, он глубоко вонзился в нее, погрузив свое копье в ее жаркую, нежную плоть, и страсть, закружив, понесла его туда, где их ждало наслаждение. Желание сжигало его с такой силой, что ему казалось, он сходит с ума.

Откинувшись, Ларина легла на воду. Светлые, отливающие серебром волосы колыхались вокруг нее, словно морские водоросли.

Внезапно она задвигала бедрами, и Фэллон, закусив губу, понял, что пропал. Взгляд его остановился на ее обнаженной груди, и он почувствовал, что ему становится нечем дышать. В свете луны кожа ее отливала перламутром, полные, восхитительно округлые груди были увенчаны тугими розовыми сосками.

Нагнувшись, Фэллон осторожно сжал губами сосок, и Ларина чуть слышно ахнула, когда тот моментально затвердел. Стиснув зубы, обезумевший от желания Фэллон еще пытался справиться с собой, но уже знал, что проиграет.

Вскрикнув, он мощным толчком вонзился в нее.

– Фэллон! – Ларина со свистом втянула воздух. Пальцы ее с силой вцепились в обнаженные плечи Фэллона, скользнули вниз, царапая его спину.

Он так отчаянно хотел ее, что уже не мог больше сдерживаться. Его тело не позволило ему этого. Тугая плоть Ларины вдруг сжалась вокруг его напряженного копья, унеся с собой остатки самообладания, и Фэллону ничего не осталось, как подчиниться зову страсти.

Фэллон задвигался частыми, резкими толчками, с каждым разом все глубже вонзаясь в нее. Казалось, он вдруг обезумел, и Ларина крепко прижалась к нему, подчиняясь бешеной страсти, уносившей их обоих.

Ее губы чуть приоткрылись в беззвучном крике, но Фэллон уже не мог остановиться. Он чувствовал, что освобождение уже близко. Его движения становились все более яростными – Фэллону хотелось сделать так, чтобы Ларина закричала от наслаждения в тот момент, когда он наполнит ее своим семенем.

И когда это случилось, Фэллону показалось, будто его тело взорвалось. Волна за волной слепящее, немыслимое наслаждение накатывало на него, и, запрокинув голову, он зарычал, содрогаясь всем телом и судорожно прижимая ее к себе.

Обхватив его за шею, Ларина отбросила прилипшую к его лицу прядь мокрых волос.

– Ты не перестаешь меня удивлять, – прошептала она ему на ухо. А потом он услышал, как с ее губ сорвался смешок.

Дрожь пробежала по всему его телу, и он вдруг расслабился. Фэллон по-прежнему был глубоко внутри ее.

– Нет, это все ты. Только ты могла сделать со мной такое, – с трудом выговорил он.

– Я люблю тебя.

Фэллон отодвинулся, чтобы посмотреть ей в глаза. Нет, он, конечно, и раньше чувствовал, что небезразличен ей, но, сказать по правде, почему-то считал, что у нее не хватит духу открыто признаться ему в любви.

– Ларина… – У него перехватило дыхание.

– Ш-ш-ш… – Она приложила пальчик к его губам. – Я боялась в этом признаться… но с каждым днем это чувство росло. Я люблю тебя больше жизни, Фэллон Маклауд. Я готова ссориться и мириться с тобой, я буду смеяться твоим шуткам. И сколько бы лет нам ни суждено прожить вместе, я стану благословлять каждый час, проведенный с тобой… пока ты будешь любить меня.