Элизабет Хойт - Скандальные наслаждения

Гриффин повернулся к ней с полотенцем в руке — он умывался из таза.

— Томас захотел обсудить со мной дела в его поместьях.

Голос его звучал мягко — ничего похожего на то настроение, в каком он отправился в дом брата.

— Поговорили мирно?

— Да, вполне. Его весьма заинтересовала идея производства пряжи. — Гриффин бросил полотенце на туалетный столик и подошел к кровати. Взгляд заскользил по шелковому одеялу, которым была укрыта Геро.

— У тебя под одеялом что-то надето?

Она с притворной застенчивостью опустила глаза.

— Нет… Ну да.

Он изогнул бровь, скинул фрак и занялся галстуком.

— И что же это?

Она склонила голову набок, и он посмотрел на ее левое ухо.

— А! Бриллиантовая сережка. Где другая?

Геро высвободила голую руку из-под одеяла и молча указала на столик у кровати.

Он повесил галстук и жилет на спинку кресла и подошел к столику.

— Та самая, что ты в меня воткнула? — Он взял в руку серьгу.

— Да. — Геро откинулась на пуховые подушки.

— Понятно. — Гриффин снял башмаки и улегся на кровать, которая просела под его весом. — Можно?

Она облизала губы, чувствуя, как сильно забилось сердце.

— Да, конечно.

Тогда он вытянулся над ней, зажав ее коленями, и осторожно взял в теплые пальцы ухо. Она почувствовала, как золотой ободок проскользнул в мочку.

Геро вздрогнула.

Он с удовольствием лицезрел свою работу.

— Очень красивая, — сказал он и посмотрел на нее взглядом собственника. — Я не о сережках.

Она подняла брови.

— Разве?

— Нет. — Гриффин нагнулся и облизал ей горло.

У нее по коже пробежали мурашки, а соски закололо.

— Мне кажется, что я в тебя влюбился в тот момент, когда ты воткнула в меня эту сережку, — прошептали его губы.

— Каким образом? — Она хотела вытащить руки из-под простыней, но он своим телом мешал ей. — Ты же предавался любовным утехам с другой женщиной.

— Никаких любовных утех не было, — возразил он. — И никакой любви не было, пока я не встретил тебя. И вообще это не важно. Я забыл ту женщину, стоило мне увидеть тебя.

Геро засмеялась.

— И ты ждешь, что я поверю в подобный вздор?

— Да, жду, — пробормотал он и стал стягивать у нее с груди простыню. — Поверь мне и подари в ответ свою любовь.

Он поднял голову, и она увидела, что его глаза смотрят серьезно.

— Я верю. И я тебя люблю.

У него дрогнули уголки рта.

— И когда ты это узнала?

Ей хотелось, чтобы он снова ее поцеловал и чтобы его поцелуи длились бесконечно.

— Ты напрашиваешься на комплимент.

— А если и так? — Он взял одеяло зубами и стянул с ее груди. Его горячее дыхание коснулось ее соска.

— Думаю, это случилось, когда ты поцеловал меня в Театре Харта, — прошептала она.

Он фыркнул:

— Ты подумала, что я — Томас.

Она засмеялась:

— Ничего подобного! Я просто дразнила тебя, притворилась, будто подумала, что ты — это он. Я никогда не спутаю тебя с… Ой!

Гриффин нагнулся и осторожно зажал ее сосок между зубами. Язык прикоснулся к кончику, и он начал с силой сосать.

Геро стонала, издавая низкие, почти животные звуки.

Он отпустил сосок и спросил:

— Так что ты говорила?

— Я никогда не могла спутать тебя с другим, — зашептала она, глядя на него сквозь полуприкрытые веки. — В ту первую ночь мы говорили о подлинной любви. Ты помнишь?

— Как я мог забыть? — Он спустил одеяло еще чуть-чуть ниже, обнажил полностью грудь и с нежностью теребил соски. — Даже тогда у меня было какое-то неясное чувство, что ты предназначена мне.

Геро сглотнула слюну. Как трудно выразить все словами, когда его руки ласкают ее.

— Ты — моя истинная любовь, Гриффин, сейчас и навсегда. Порой, когда я думаю о том, как едва не отвернулась от тебя из-за своей трусости, то мне хочется рыдать.

— Тише, — пробормотал он, осыпая ее поцелуями и пощипывая соски. — Ты же не отвернулась, и мы остались вместе. Навсегда.

— Обещаешь? — прошептала она ему в губы.

— Обещаю. — Он крепко поцеловал ее.

Геро уже вся горела, но Гриффин не спешил.

— Ты собираешься отпустить меня? — спросила она, не в состоянии пошевелиться под его весом.

— Нет, — сказал он с довольным видом. — Мне нравится, когда ты лежишь вот так и не можешь двинуться и сопротивляться тому, что я хочу с тобой сделать.

Геро попыталась извернуться под гладкими шелковыми простынями.

— Мне это тоже нравится, но тут есть один недостаток.

— Какой же? — рассеянно спросил он, продолжая рисовать узоры на ее груди.

— Мне будет трудно поцеловать тебя.

— Ты о чем? Это совсем легко… — Гриффин не договорил, поняв, что она имеет в виду.

— Не здесь, — промурлыкала она. Господи, она и не представляла, что может издать такой звук.

Зеленые глаза ярко сверкнули. Он мгновенно вскочил и быстро сорвал с себя одежду.

Геро откинула простыни. Она лежала, подперев одной рукой голову, и смотрела на своего мужа, обнаженного и восхитительного в своей наготе. Он готов соединиться с ней.

Гриффин окинул взглядом ее тело. Глаза задержались на покрасневших щеках.

— Я люблю тебя.

— И я тебя тоже люблю, — выдохнула она и поманила его согнутым пальцем — как же это неприлично! — Иди сюда, и я поцелую тебя так, что ты никогда этого не забудешь.

И поцеловала.