Елена Езерская - Бедная Настя. Книга 8. Воскресение

Однако боевой дух Анны задет был случайной сценою, произошедшей между нею и станционным смотрителем в последнюю пересадку перед сибирским трактом. Документ из канцелярии наследника, предъявленный Анной, произвел на почтового чиновника должное впечатление, и за нею оставлено было место в ближайшей карете, отправляющейся в искомом направлении. Но, провожая Анну к экипажу и помогая ей подняться по ступенькам в салон, смотритель вдруг тихо сказал:

— Не ездили бы туда вы, ваше сиятельство.

— Что-что? — не сразу поняла Анна и с удивлением взглянула на смотрителя, пытаясь понять — с нею ли он говорит, и не ослышалась ли она. — Отчего вы знаете, куда я еду?

— Этого я не знаю, — еще тише промолвил смотритель, пряча от Анны глаза.

— А что вы знаете? — нахмурилась Анна, и сердце ее сжалось от недоброго предчувствия.

— Только то, что велено, — пожал плечами смотритель и повторил, — велено сказать вам, чтобы никуда не ездили и возвращались домой.

— Кем велено? — растерялась Анна.

— Не велено говорить…

— Вам кого? — глядя на Анну по-взрослому исподлобья, спросил белобрысый мальчишка лет двенадцати. Его веснушчатая любопытная физиономия просунулась в приоткрывшийся во двор проем двери после того, как она трижды с силой постучала тяжелым металлическим кольцом замка, с внешней стороны высоких деревянных ворот служившим одновременно дверной ручкой и колокольчиком при входе.

— Здесь живет Авдотья Тихоновна Щербатова? — спросила Анна, стараясь улыбаться как можно дружелюбнее и расположить к себе тем самым подростка, который явно хотел казаться старше своих лет и оттого старался хмуриться и нагонял на лицо мужскую суровость.

— А то, — кивнул мальчик, отталкивая ногой мохнатого двухмесячного щенка, беззаботно прыгавшего вокруг него и норовившего уцепиться мелкими крепкими зубками за штаны своего хозяина; недовольный, что им пренебрегают, щенок время от времени прикладывался покусать носки хромовых сапог мальчика или принимался тереться спинкой об их шершавую поверхность. — Вы к мамке чего ли? Так она к брандмейстерше Пичугиной пошла за травным настоем. Ждать станете или дорогу показать?

— Я бы подождала, — улыбнулась Анна, оглядываясь на стоявшего за ее спиной возчика в поисках помощи, и тот, неодобрительно покряхтев, выступил вперед.

— Вы, ваше сиятельство, не обессудьте — мы здесь живем дружно, да только места-то у нас все больше казенные, рядом тракт этапный, так что и беглецы бывают, и стреляют иногда, вот и сторожимся порой. А ты, малой, дверь зачем городишь? — сердито спросил он подростка. — Не видишь, ее сиятельство издалека, из самого Петербурга пожаловали, мать твою видеть хотят. Давай, отворяй ворота, прояви гостеприимство.

— Из Петербурга? — мальчик недоверчиво посмотрел на нежданную гостью, уж больно одета она была скромно, как будто и не важная персона, но потом взглянул на возчика и, поймав его сердитый жест, — мужик пригрозил ему сложенным вдвое кнутом, широко распахнул дверь перед Анной. — Чего уж там, проходите, только я правду говорю — ушла мамка.

— А когда вернется, не сказала? — кивнула Анна, проходя во двор и немедленно попадая в игру, затеянную неугомонным щенком, на что возчик, перепуганный, как бы пес не попортил ее сиятельству платье, бросился щенка отгонять. Но не тут-то было, пес немедленно переключился на нового игрока, и сцена эта смотрелась со стороны столь потешно и мило, что Анна невольно рассмеялась — характерным, серебристым смехом. И тотчас же к ней через открытое окно прорвался знакомый голос — в глубине проема в комнате Анна разглядела лицо Санникова.

— Анастасия Петровна! Голубушка!.. Николай, как же так, почему ты стоишь, веди гостью в дом и поскорее!

— Да сейчас мы, сейчас, — мальчик недовольно свел брови и насупился, проходя вперед и указывая Анне дорогу по деревянным мосткам, проложенным через двор к дому.

— Так мне двигаться, — остановил Анну возчик, — или подождать?

— Подождите, уважаемый, — попросила Анна, подавая возчику деньги, — пока я не знаю, поеду дальше или останусь здесь.

При этих словах мальчишка обернулся от крыльца, и по тому, как тревожно расширились зрачки его глаз, Анна поняла, что мальчик ревнует, — похоже, Павел Васильевич пришелся в этой семье по душе, и подросток боялся, что Санников когда-нибудь покинет их. Анна подумала — какой же светлый человек Павел Васильевич, у него поистине редкий дар внушать доверие даже совершенно незнакомым людям (а главное — он никогда не обманывал этого доверия!) — и, вздохнув, поднялась в дом следом за мальчиком. Возчик же, поклонившись барыне, вышел за ворота, с трудом отбившись от жизнерадостного щенка, норовившего прошмыгнуть меж его сапог на улицу.

— Анастасия Петровна! — Санников не без напряжения потянулся руками к своей гостье со стула, поставленного, по-видимому, ради него у окна, — Анна заметила, что стол был сдвинут в угол, а Санников, укутанный в набивное лоскутное одеяло, сидел, опираясь локтями на низкий подоконник. — Вы уж простите, что я так вот сижу здесь, дышу свежим воздухом.

— Павел Васильевич, дорогой, — Анна заторопилась ему навстречу, ободряюще пожимая приветственно протянутые к ней ладони, — не спешите, не вставайте, а воздух — он просто необходим, вам сил надо набираться. Я знаю.

— Николай, — Санников с благодарностью кивнул Анне и обратился к мальчику, — познакомьтесь — баронесса Анастасия Петровна Корф. Я был бы счастлив называть еесвоим другом, но это слишком большая честь, которую, как мне кажется, я еще не заслужил.

— Что вы, Павел Васильевич, — не без мягкого упрека покачала головою Анна, — и уже давно…

— Нет-нет, — прервал ее Санников, — я не достоин вашей дружбы, я виноват перед вами — не уберег Софью Петровну, не уберег.

— Что вы хотите этим сказать? — побледнела Анна, и Санников, спохватившись, стал ей немедленно объяснять:

— Разминулись мы с нею, и сам не пойму, как это случилось. Вы только плохого не думайте — я всего лишь не могу сказать вам, где она сейчас, а возможности искать Софью Петровну у меня не было.

— Я знаю — на вас напали, — кивнула Анна, облегченно переводя дыхание, — онаедва не лишилась чувств, принимая слова Санникова слишком прямо. Анна хотела было продолжить расспросы, но вдруг дверь в горницу опять растворилась и на пороге появилась высокая статная женщина с русой косой и заметными зелеными глазами и уважительно поклонилась своей гостье.

— С приездом, ваше сиятельство! Не удивляйтесь, это мне возчик Тимофеев сказал, что вы приехали. Давайте знакомиться, Авдотья Щербатова, это я писала вам, — женщина заговорила низким, грудным голосом, и тотчас же Анна почувствовала, как волнение оставляет ее, — все в облике хозяйки дома внушало спокойствие и уверенность, и она немедленно взяла власть в комнате в свои руки, — надеюсь, дорога не слишком утомила вас? А стоять ни к чему — дню еще долго идти, садитесь, садитесь, вот здесь у стола. Николай, так-то ты гостей привечаешь? Почему кипятку не согрел, чаем людей не угощаешь? А вы, Павел Васильевич, сильно-то не раскрывайтесь, ветерок сегодня прохладный — вам простудиться не резон.