Дмитрий Суслин - Роза в цепях

На небе зажглись звезды. Пора было ложиться на неудобное ложе. Вскоре трое невольников погрузились в чуткий тревожный сон.

Прошло несколько дней с того времени, как Пелий и Актис очутились на пиратском корабле. Один день повторял другой. Ничего практически не изменилось с первого дня заточения. Судьба пленников никого не волновала. Лишь один пират был благосклонен к рабам. Он иногда приносил невольникам жареные куски мяса и вареную рыбу, и не давал другим пиратам над ними издеваться. Этим человеком был Кассий. Лишь забота Кассия смягчила ненависть Актис, Пелия и Сильвии к морским разбойникам.

Время бежало незаметно. Куда неслась быстроходная «Исида», никто из невольников не знал.

Уже семь дней «Исида», рассекая волны Средиземного моря, шла на запад к берегам Италии. Лот Моний стремился как можно быстрее уйти подальше от греческих берегов, где его знало много людей, и каждый из них, увидев жалкое его состояние, мог донести и вызвать быстроходные актуарии Равенского флота. Нет, скорее на юг Аппенинского полуострова, закупить там товару и под видом греческого или парфянского купца прибыть в Неаполь. Там у Лота Мония жил сводный брат. Он занимался торговлей рабами и имел неплохую прибыль. Лот Моний загрустил, вспомнив, сколько рабов, он оставил в море во время той страшной бури. Эти убытки возместить удастся только через несколько лет долгого кропотливого труда. Пиратство пока придется оставить, немного навоюешь с одним судном да командой в тридцать человек. Но есть кой-какие запасы, да и за детей с острова Лесбос он получит немалый куш.

Так рассуждал предводитель пиратов, когда на горизонте появился парус корабля и стал быстро приближаться к «Исиде». Пираты заволновались: уж не римское ли военное судно идет к ним? На всякий случай схватились за оружие, хотя прекрасно понимали, что если это действительно римский корабль, то сопротивление бесполезно — на нем никак не менее сотни прекрасно вооруженных бойцов, а распознать в «Исиде» пиратский корабль для них не составит особого труда. О бегстве тоже вряд ли можно думать, так как после роковой бури пиратский корабль сильно потрепался и с новым запасным рулевым веслом уже не имел той быстроходности, что прежде.

Лот Моний проклинал судьбу, дрожа от страха и с надеждой смотрел на Хабана, который пристально всматривался в несущийся на полном ходу незнакомый корабль.

Время шло, и расстояние между судами медленно сокращалось. Наконец дозорный чмокнул губами и сказал:

— Это «Корсика».

Лот Моний облегченно вздохнул. Пираты же радостно загалдели. «Корсикой» называлось судно старого приятеля Лота Мония, дикого корсиканца Руолы.

Убедившись, что опасность миновала, пираты стали готовиться к встрече со своими собратьями по ремеслу, с которыми их связывало не только разбойничье ремесло, но и очень близкое знакомство, а то и дружба.

Когда корабли наконец встретились и их носы радостно запрыгали на волнах друг перед другом, началась торжественная церемония встречи разбойничьих судов, которую пираты всегда неукоснительно соблюдали. Руопа, стоявший на носу «Корсики», приветствовал первый:

— Привет тебе, Лот — капитан «Исиды», — сказал он на латинском языке. — Да сопутствуют боги всем твоим делам.

Капитан «Исиды» ответил Руоле точно таким же приветствием. Этот обычай когда-то морские разбойники переняли у римских патрициев, вначале в виде насмешки они передразнивали напыщенных римлян, а затем как-то сами собой приняли эту фразу за правило. Лот Моний пригласил Руолу на свой корабль, и когда тот по спущенным с «Исиды» на «Корсику» сходням взошел на борт судна, они крепко обнялись и расцеловались. После их ухода в каюту Лота встречу продолжили команды двух кораблей, и бурным, радостным приветствиям не было конца.

— Почему «Корсика» одна? — зайдя в каюту, спросил Лот Руолу. — А где «Пес» и «Медуза»? — Они немного отстали из-за перегрузки, — подмигнул тот, — но через пару часов будут тут. А где твои «Марс» и «Танит, почему я не вижу их паруса?»

Лот Моний вздохнул и поведал товарищу свою печальную историю.

— А ведь какой был товар! — закончил он. — Золотой товар. Мне он достался по дешевке от одного пергамца в Митиленах, а до этого недалеко от Родоса я потопил судно с тканями. Ну, ткани, разумеется, я забрал себе.

Руола глубоко посочувствовал незадачливому другу и поведал свою историю. Он с остальными пиратами отправился вслед за Зеникетом, но однажды в особенно темную ночь (в этом месте корсиканец хитро подмигнул Лоту Монию) его три корабля отбились от пиратского каравана и пошли своей дорогой. По пути, на свою беду, им встретился огромный корабль, который шел из Сицилии в Сирию, полный оружия. Руопа по доброте своей решил сам доставить этот груз в порт назначения и доставил. А капитана, команду и пассажиров, чтобы не утомлять их долгим плаванием, продал в рабство на одном из островов, что попался ему на пути. За оружие сирийские купцы отвалили ему гору золота и товаров, и теперь он спешит в Египет, чтобы славно наторговать там и снова набить кошелек.

Руола хвастался и прославлял богов, а Лот Моний слушал его и про себя клял свою несчастную долю.

— Мы с тобой хорошо потрудились, — сказал он корсиканцу, — но боги обошлись с нами по-разному. Но это их право, и мы не смеем судить их. Я думаю, это подарок богов, что мы здесь с тобой встретились, посреди моря. Поэтому и мы, и наши люди, я думаю, заслужили хорошее веселье. Клянусь Исидой, на твоем корабле немало вина, и ты должен отпраздновать со мной свою удачу, иначе боги отвернутся от тебя.

— Что же, ты трижды прав, — согласился Руола, — вели своему повару готовить угощение и жарить мясо. Вина у меня хватит на всех.

После этих слов он пригласил капитана «Исиды» на свой корабль, чтобы похвастаться перед ним своим товаром.

«Корсика» Руолы отличалась от судна Лота Мония только тем, что имела палубу, и именно там решено было устроить праздник. Через час к этим двум кораблям присоединились еще «Пес» и «Медуза», так нагруженные добром, что с трудом шли под ветром. Веселье приняло широкий размах.

Лот Моний долго ходил по кораблям Руолы и рассматривал его товары. Какие хвалил, какие критиковал, но тоже хвалил, а на некоторые не обращал внимания. Однако на его лице была видна зависть, что сильно радовало Руопу. Затем оба предводителя вернулись на «Исиду», потому что ее хозяину тоже захотелось похвастаться тем, что у него есть, и прежде всего, Пелием, или просто «мальчишкой», как он его называл, потому что ему даже в голову не приходило узнать его настоящее имя.