Анна Рэндол - Грехи негодяя

– Тогда я тебе буду должен.

Арчи уже терял сознание, и все же в его глазах вспыхнул интерес.

– Ты предлагаешь… сделку? Ты же никогда этого… не делаешь.

– Больше не сделаю. Итак, слушаю тебя.

– В Санкт-Петербург. Это было русское судно. С каким-то грузом.

Клейтон отпустил несчастного, и тот мешком осел на землю, кашляя и потирая горло.

– Не забудь, – прохрипел он, – теперь ты мне должен.

– Я не забуду. – Он никогда ничего не забудет. Ни того, как дергалось горло Арчи под его рукой, ни боли в глазах Оливии, когда он объявил ей о своем решении относительно фабрики.

– Где я могу найти судно? Отвечай немедленно!

Оливии показалось, что она ослепла. Она знала, что глаза у нее открыты, но темнота казалась абсолютной. К тому же ужасно пересохло в горле и хотелось пить. Она попыталась дотянуться до чашки с водой, которую всегда ставила на столик у кровати, но внезапно руки ее и плечи обожгла боль.

Почему-то она не могла шевелить руками. Сделав еще одну попытку дотянуться до чашки, она поморщилась от боли. Запястья горели огнем. Наконец Оливия поняла, что руки у нее связаны за спиной. Ноги тоже были связаны.

И находилась она не в своей спальне. Лежала на боку на жестком комковатом матрасе. Давно? И где, собственно, она находится?

Дверь распахнулась.

– Кажется, она проснулась, – раздался грубый мужской голос.

Оливия инстинктивно зажмурилась – свет, лившийся из дверного проема, показался слишком ярким. Через несколько секунд глаза привыкли, и она поняла, что стоявший на пороге мужчина держал в руке фонарь.

– Тогда ей надо дать воды, – сказал другой голос. Оливия поняла слова, хотя и не сразу. Русский язык. Мужчины говорили по-русски. Она вспомнила, как изводила свою гувернантку, не желая учить этот язык, как того хотел отец. Он стремился произвести впечатление на инвесторов.

В комнату вошли двое мужчин. Один из них, с фонарем в руке, был худощавым, изящным и мог бы считаться красивым, если бы не слишком тонкие губы, постоянно кривившиеся в жестокой гримасе. Другой же был таким огромным, что ему пришлось пригнуться, чтобы войти в дверь.

Упоминание о воде усилило ощущение сухости во рту. Оливии очень хотелось пить, но она упрямо сжала губы и не стала ничего просить – не следовало показывать свою слабость.

– Она не получит воды, пока не даст нам нужные ответы, – заявил человек с фонарем. – Итак, говори про ключ.

Оливия могла вспомнить самые разные ключи. Например, от дома. Или от фабрики. Но эти люди и так вломились в ее дом, так что, вероятнее всего, ключи от дома не представляли для них интереса. Что же касается фабрики… Новое паровое оборудование, которое недавно там установили, было довольно дорогое, но его очень сложно вывезти.

– Какой ключ? – спросила она, хотя с пересохшим горлом говорить было очень трудно. К тому же Оливия не была уверена, что мужчины ее поняли. Да и ее русский оставлял желать лучшего. Отец из-за этого постоянно на нее злился.

Мужчина, державший фонарь, повесил его на деревянный гвоздь в стене, подошел к столу и налил воды в глиняную чашку. Наверное, он понял, что она не сможет говорить, если не дадут попить.

Потрескавшиеся губы Оливии невольно раздвинулись в предвкушении живительной влаги.

Мужчина с фонарем медленно вылил воду на пол.

Оливия не сдержалась и, разочарованная, ахнула.

– Не лги, Малышка. Мне известно, что ты взяла у Васина.

Интересно, почему он перешел на французский?

Во всем происходящем не было никакого смысла. Оливия не могла понять, что происходит. Но она точно знала, что ничего ни у кого не брала.

– Я не понимаю, о чем вы говорите. – Она очень надеялась, что произнесла эти русские слова правильно. Ей нечасто приходилось говорить на этом языке, разве что иногда вести застольные беседы. Но теперь она должна была объяснить этим людям, что они ошиблись. – И я не знаю, кто такой Васин.

Худощавый мужчина наклонился, и его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от ее лица. Теперь она узнала его. Именно он заговорил с ней на празднике. Следовательно, все это как-то связано с Клейтоном.

От мужчины пахнуло спиртным и табаком, когда он проговорил:

– Твой партнер привел нас прямо к тебе. Его визит в твой дом. Твои странные встречи с разными правительственными чиновниками.

Он говорит о ее работе в обществе? Но при чем здесь Клейтон?

– Мы нашли вот это. Это же шифр, разве нет? – Он бросил на кровать небольшую стопку конвертов, перевязанных синей ленточкой.

Любовные письма от Клейтона… Горькая память о счастливых днях. Она так и не смогла их выбросить.

Эти люди были в ее комнате. Они рылись в ее вещах. А она и не знала. Тотчас же появилось ощущение, будто вся кожа покрылась грязью.

А мужчина с фонарем продолжал:

– Можешь говорить что хочешь. Твои действия подтвердили наши догадки.

Оливия со вздохом закрыла глаза. Ей дали какое-то снадобье, от которого хотелось спать. Наверное, все это сон. Это должно быть сном. Иначе и быть не может. Скоро она проснется, и все опять будет в порядке.

Сильная рука схватила ее за волосы и встряхнула.

– Я знаю, что ты не спишь, Малышка!

– Граф не велел причинять ей вред. Он только сказал привезти ее. – В голосе великана явственно слышалось беспокойство.

– Заткнись, Блин. Тебе слова не давали.

– Но она же говорит, что ничего не знает, – возразил гигант.

Мужчина с фонарем снова встряхнул ее, и Оливия, не сдержавшись, закричала. Она открыла глаза и попыталась отодвинуться, но боль стала только сильнее.

– Она лжет! – Теперь красивое мужское лицо не выражало ничего, кроме ярости и угрозы.

Оливия вновь вздохнула.

– Вы меня с кем-то перепутали, – пробормотала она.

– И ты, конечно, знаешь русский язык по чистой случайности? Нет, не верю. Вы, англичане, учите итальянский и французский, но не опускаетесь до русского. И почему, спрашивается, Кэмпбелл помог тебе, скупив все долги фабрики?

Помог?…

– Он пытается уничтожить меня!

Худощавый не обратил на ее слова никакого внимания. Блин же нахмурился и пробурчал:

– А что, если она все же не шпионка, а, Николай?

Шпионка?… Этого еще не хватало!

Николай отпустил ее волосы, и голова Оливии откинулась на подушку.

– Тогда она нам не нужна, и мы ее убьем. – Он провел пальцем по щеке пленницы. – Не сразу, конечно. Со временем.