Маргерит Кэй - Повеса и наследница

В то время, когда Серена наконец-то задремала, Николас в гордом одиночестве сидел в небольшой уютной столовой Найтсвуд-Холла, раздумывая над щекотливой темой — завещанием отца. Убрали посуду и скатерти. Перед ним лежал отчет делового партнера об интересующем его деле. Фрэнсис Элдон не сообщал ничего радужного.

Дворецкий поставил на стол перед ним графин с портвейном и баночку с нюхательным табаком, затем подбросил полено в камин и проверил, плотно ли задернуты шторы.

— Желаете еще что-нибудь, мистер Николас?

— Нет, спасибо. Скажи слуге, чтобы не дожидался меня. Я сам лягу спать. Спокойной ночи, Хью.

— Спокойной ночи, сэр.

Дворецкий поклонился и тихо вышел.

Николас налил себе портвейна и стал вертеть в руке изящный хрустальный бокал. Его мысли, как и вино, бесконечно вращались по кругу. Николас устал, и это понятно — ведь поединок с Сэмюелем получился более напряженным, чем раньше. Оба были спарринг-партнерами с детства. При ярком свете камина он грустно взглянул на свои ободранные пальцы. Не скажешь, что это руки джентльмена. Давно пора прекратить все эти глупости. Однако Николас никогда не смог бы устоять перед вызовом.

Но ему уже двадцать девять лет, в таком возрасте пора остепениться. Как напоминал Фрэнсис Элдон в своем письме без всякой необходимости, через неполных три месяца Николасу стукнет тридцать. Если не удастся изменить завещание, наследство достанется его кузену Джасперу. Если только Николас не последует совету Фрэнсиса и не женится.

Николас все время наивно верил, что адвокаты придумают, как отменить роковой пункт, однако время истекало, а их усилия ни к чему не приводили. Последняя воля отца грозной черной тучей надвигалась на него. Ему следовало раньше растормошить адвокатов. Проклятье, должен же найтись какой-то выход!

Николас встал и, чтобы не дать камину угаснуть, рассеянно бросил в огонь еще одно полено, но тут же отскочил, когда искры посыпались на коврик. Он не допустит, чтобы кто-то отодвинул его в сторону. Он не допустит, чтобы даже отец, прибегнув к шантажу, вынудил его вступить в брак.

Отец в конце жизни снова женился. Мелисса оказалась послушной женой. Эта молодая женщина согласилась стать нянькой для мужчины намного старше ее, с неважным здоровьем. К удивлению всех, кто знал его, Ник Литтон, все время ведший разгульную жизнь, с удовольствием погрузился в семейное блаженство, да к тому же стал приверженцем института брака. Николас Литтон глубоко вздохнул. Ему следовало бы все предвидеть после того последнего бурного разговора.

«Мой мальчик, до меня дошло, что ты снова устроил скандал». Простуда, которую отец схватил на охоте, задела его легкие. Стало ясно, что он долго не проживет. Николас помнил, что каждый вздох отца получался резким и болезненным, после чего следовал хриплый выдох. Однако одно он никак не мог вспомнить — точные обстоятельства скандала, который так расстроил старика. Насколько Николас помнил, речь шла о какой-то девушке, которую он пытался выдать на вечеринке за представительницу светского общества. Да, все случилось именно так. Еще было пари, которое Николас проиграл, когда эта девушка рассказала весьма трогательную историю, к тому же ее узнал один из бывших ухажеров.

До появления Мелиссы отец лишь посмеялся бы над этим, однако после второго брака он стал напыщенно-праведным. «Мой мальчик, ты слишком часто позорил имя нашей семьи», — прохрипел Ник Литтон.

«Отец, ради бога, — возразил Николас, — вы говорите так, будто я распутник. Как вам хорошо известно, я стараюсь давать волю своим страстям только в известном женском обществе. Вы сами так раньше поступали, — многозначительно сказал он. — Я никогда не подаю ложных надежд. Мне кажется, что таким поведением следует скорее гордиться, нежели стыдиться этого».

Отказ Николаса раскаяться стал причиной того, что весь гнев отец обрушил на его голову. Ник Литтон рвал и метал, проклинал сына и, наконец, когда тот не выказал ни малейших признаков угрызения совести, стал угрожать ему. «Я позабочусь о том, чтобы ты больше не смог вести подобную жизнь. Николас, ты отбился от рук, и, клянусь Богом, я положу конец этому. Помяни мои слова».

Разговор на этом закончился. Николас вспомнил о нем только после смерти отца, когда ему сообщили о значительных изменениях в завещании. Он лишь посмеялся и тогда не принял это слишком серьезно. Пока не наступил сегодняшний день.

Даже в ранней юности Николас не испытал ничего похожего на любовь, находя, что это чувство, будучи удовлетворенным, слишком быстро вянет. Из-за эффектной внешности и большой щедрости он считался завидным женихом, но в светском обществе ни одной леди ни разу не удалось заявить свои права на него. В отличие от своих сверстников, он вел себя крайне осторожно. Говорят, недавняя попытка бедной Каролины Лэм отомстить Байрону обернулась тонко замаскированным романом, в котором под вымышленными именами выведены реальные лица. Николас вздрогнул, представляя себе встречу на званом приеме с призраком отвергнутой любовницы, не говоря уже о том, что ужасные детали любого романа всегда становились поводом для сплетен в обществе.

Нет, он взял за твердое правило ограничивать свои амурные дела женщинами другого круга, которые отлично разбирались в правилах игры. Все эти годы ему везло с любовницами — те сочетали в себе красоту с опытом. Когда они надоедали, от них можно было просто откупиться. И никаких обид. Никаких страданий. Никаких сожалений. Всего несколько безделушек, щедрая сумма денег и прощай. Николаса это устраивало. Он сам выбрал такую жизнь, и она устраивала его. Николас считал, что нет никаких причин что-либо менять.

К черту, пусть все остается по-прежнему. Николас отправил письмо Фрэнсиса Элдона в камин.

Когда юристы исчерпают все возможности, тогда он, вероятно, задумается о том, не пора ли жениться. Сейчас ему надо занять мысли более приятными вещами. Например, сногсшибательной мадемуазелью Сереной Стамп, ее нелепой сказкой о спрятанных бумагах и давно утерянной дружбе.

Что касается дружбы, то Серена вполне могла сказать правду — его отец в юности вел разгульный образ жизни. Войны с Францией способствовали тому, что многие предпочитали затеряться в неразберихе, царящей на континенте, и полагали, что их темные делишки забудутся. Не оставалось сомнений, что дорогой папочка Серены был одним из этой породы. Ясное дело, он был из тех, кто искал приключений. Серена сама явно принадлежала к породе тех же людей, она выдала себя, заговорив — о чем же это она заговорила? — о странствующем образе жизни.

Стамп. Эта фамилия точно была ему знакома. Утром он напишет Фрэнсису, попросит его поразмыслить над завещанием, затем как можно больше разузнать про очаровательную Серену и ее отца. Николас зевнул, закрыл камин предохранительной решеткой, задул свечи и устало отправился спать.