Арнетта Лэм - Строптивая невеста

Проблемы королевства были забыты.

— Элпин беременна.

— О Малькольм! — Она сжала руки, и ее голубые глаза вспыхнули. — Я так рада за вас!

Он подумал о том, как мало у него возможностей удержать Элпин. Страх потерять ее жег его изнутри. Он рассказал мачехе о ее попытках сбежать.

Леди Мириам глядела вниз, на свои руки.

— Ты уверен, что ее угнетает именно то, что ты якобы хочешь использовать ваш брак только для продолжения династии?

Малькольм горько усмехнулся:

— Ее это не просто угнетает. Она буквально одержима мыслью вернуться на Барбадос.

— Меня это не удивляет. Ни одна достойная женщина не будет спокойно выносить зрелище издевательств над рабами.

— Она говорила с тобой об этом?

— Да. Описала очень живо. Разве она не сказала об этом и тебе?

Она видела только одну сторону вопроса: человеческую жестокость, но Малькольм внезапно понял, в чем дело.

— Нет, я ничего не знал.

— В самом деле? Я не верю. Ты благородный человек, Малькольм.

Она говорила с такой уверенностью, что Малькольм почувствовал вину.

— Ты относишься ко мне с предубеждением.

— Впрочем, я уверена, что все уладится. А где эта милашка Керр?

— Я готов был вышвырнуть ее из окна, когда обвинил Элпин в обмане. Но я все еще не верил, что ребенок мой. Мне надо было послушаться тебя, — и он рассказал мачехе о противозачаточном средстве, забытом Розиной.

Она прикрыла глаза и задумчиво потерла виски. Он смотрел на ее тонкие пальцы и вспоминал, как она касалась ими его лба, проверяя температуру, или трепала по щеке. Она была для его отца любовью на всю жизнь, а самому Малькольму стала больше чем матерью. Леди Мириам — его самый верный и дорогой друг.

— Итак, — она поднялась со скамьи и направилась к выходу из сада. — Что ты собираешься делать?

Ничто из прошлого опыта не могло подсказать ему выход из создавшейся ситуации. Но инстинкт подсказывал, что надо действовать честно.

— Я часто думал о том, какой была ее жизнь, о ее друзьях. Мне очень хотелось, чтобы она больше рассказывала мне о годах, проведенных на Барбадосе. Она очень страстная, очаровательная женщина.

— Уверена, что это так, ведь у меня скоро появится внук, — согласилась леди Мириам и смущенно добавила: — Я довольна тобой. Твой отец был бы в восторге.

Малькольм подумал, что ему не надо было особенно стараться завоевывать дружеское расположение Элпин Мак-Кей. Сложнее пришлось с физической близостью. Потому что теперь настало время завоевать ее ум.

— Я вижу затаенную боль в твоем взгляде, — сказал леди Мириам.

Он вдруг вспомнил о замке, полном гостей, и о предстоящей жатве.

— Любовь подождет.

— Ерунда. Очень многие люди желают тебе счастья, и я уверена, они хорошо относятся к Элпин, — даже мисс Линдсей и ее подружки — торговки. Что может быть важнее счастья?

— Ничего, — согласился он, она была права. Мачеха задумчиво смотрела на замок.

— Я привыкла к мысли, что мне нет здесь места. Твой отец так увлекся ролью графа — землевладельца, что стал чуть ли не частью своей земли. Я провела жизнь при дворе королевы Анны, путешествовала по ее поручениям и не могу представить себе спокойной жизни в Килдалтоне.

То, что она жила в Приграничье, устраивало всех.

— Отец изменил твои взгляды. Она усмехнулась:

— Да уж, здесь не обошлось без помощи Властителя Приграничья.

Немногие знали, что отец Малькольма когда-то действовал под именем этого легендарного героя.

— Я очень рад этому, мама, и хотел бы быть достойным романтических героев прошлого.

И ты достоин, Малькольм. Ты добр, благороден и не боишься обнаружить свои чувства. Только помни, что ты никогда не пожалеешь о времени, потраченном на завоевание любви своей жены. Люди Килдалтона ждут от тебя благополучного брака, и ты в некотором смысле обязан им. Она была права.

— Гармония начинается с семьи, — согласился Малькольм.

— Именно так, и сегодня вечером, пока ты будешь ухаживать за своей женой, я повидаюсь с Комином Мак-Кеем. А завтра я поговорю о достойном приданом для Элпин.

Его невеста была счастлива получить плантацию «Рай». Теперь в придачу к этому она становится наследницей клана Мак-Кеев и получает богатства и влияние, которое приходит с обладанием землей. Его мачеха проследит за этим.

— Когда ты возвращаешься в Италию? — спросил он.

— Через пару дней. Но теперь я хочу принять ванну и поспать в собственной постели. Малькольм, я устала от всех этих событий, изменивших мою жизнь.

Он прекрасно понимал ее.

В тот вечер в малой зале царило дружелюбие. Элпин переполняли противоречивые чувства вины и счастья. Рядом с ней за одним столом сидели муж и дед, а напротив леди Мириам беседовала с Саладином и Иланной.

Весь вечер Элпин не оставляли в покое. Малькольм и его мачеха задавали бесконечные вопросы о ее жизни на Барбадосе. Но их уловки были прозрачны, как оконное стекло. С помощью леди Мириам Малькольм пытался загладить свою вину за то, что он обвинил Элпин в обмане. И почему бы ему не извиняться? Он воображал, что скоро женится на богатой невесте и обретет связи в клане горцев.

Помимо словесного выражения привязанности Малькольм постоянно дотрагивался до Элпин. То он держал ее руку в своей, то обнимал ее за плечи или касался пальцами бедра. Каждое слово сопровождалось легкими поцелуями, подмигиваниями и многозначительными страстными взглядами. За несколько часов он не просто утомил ее своей нежностью: Элпин была в бешенстве.

— Мне хочется чего-нибудь сладенького, — шепнул он ей на ухо.

Она изобразила подобие улыбки и нехотя наклонилась к нему:

— На кухне остался пирог. Принести тебе кусок?

— Нет, мне хочется чего-нибудь маленького-маленького и сладенького.

Элпин почувствовала, что краснеет.

— Сладкого пирога?

— Нет, слишком просто. Я соскучился по сладости на кончике языка.

Понимающие улыбки всех присутствующих еще больше смутили Элпин. И так будет продолжаться весь вечер, он будет все время говорить двусмысленности.

— Может, немного меда?

— О, — вздохнул он. — В качестве приправы? Да, прекрасная мысль.

Ее душил смех.

— Ты невыносим.

— Пока нет. Но собираюсь стать таковым.

— Скажи мне, Иланна, — спросила леди Мириам, — как ты чувствовала себя, будучи свободной темнокожей женщиной на Барбадосе?

Элпин хотела воспользоваться случаем и немного охладить пыл Малькольма, потому что чувствовала: если он не перестанет обнимать ее, она станет всеобщим посмешищем, как легкомысленная девчонка.

— Хорошо, очень хорошо, но немного одиноко, — Иланна с обожанием взглянула на Элпин. — Я единственная свободная темнокожая женщина на Барбадосе. Благодаря своей хозяйке.