Кортни Милан - Искушение любовью

— Сэр Марк.

Марк вернулся в городской дом Эша и сидел в своих комнатах. Он налил себе на два пальца бренди — не яблочного бренди, нет, этого бы он просто не вынес — и теперь собирался его выпить. Выпить ему было просто необходимо.

— К вам пришли, — доложил дворецкий. Его губы были сжаты в тонкую нитку. — Я проводил леди в ту же гостиную, что и накануне.

Леди. Стало быть, это Джессика. Марк хотел бы обрадоваться, но на самом деле он чувствовал себя совершенно выжатым. Он размышлял все время по дороге домой и пришел к выводу, что для Джессики гнев и страх означали практически одно и то же. Это объясняло ее внезапную вспышку. Он знал, что она успокоится и придет к нему просить прощения.

Единственное, чего он не знал, — это как сделать так, чтобы все не повторилось снова.

Он устало поднялся и прошел в голубую гостиную.

Она даже не присела. Когда Марк вошел, она беспокойно расхаживала вокруг дивана. Она показалась ему такой красивой, что у него перехватило дыхание. В эту минуту он был готов простить ей все что угодно, любые обидные слова — если бы не знал, что это будет происходить снова и снова. Это был порочный крут — страх, агрессия, сожаление и снова страх, и Марк не хотел, чтобы его жизнь превратилась в бесконечную карусель. И Джессика… Джессика заслуживала лучшего.

Она обернулась и увидела его.

— Марк…

Он не знал, что лучше — раскрыть ей объятия или развернуться и уйти. Он был огорчен и очень устал и, кроме того, выпил бренди и еще не успел обдумать все, что она ему наговорила.

Должно быть, она заметила нерешительность в его лице, потому что вдруг твердо кивнула, достала из кармана листок бумаги и протянула ему.

— Я получила это сегодня вечером, — сказала она.

Он подошел поближе и взял у нее письмо. Ну разумеется. Шантаж. Гнусные намеки. Конечно, она испугалась — причем не за себя, а за него. Наверное, она никогда не перестанет за него бояться, подумал Марк. Где-то в глубине его души затеплилась злость.

— Я мог бы убить его, — медленно сказал он. Его собственный голос показался ему холодным и отстраненным.

Джессика страшно побледнела; вся краска разом сбежала с ее щек. Он был прав. В этой женщине страх и гнев всегда шли рука об руку. Значит, в том, что она сказала, действительно было зерно истины. А именно — она чувствовала себя беспомощной.

Марк сделал еще один шаг к ней.

— Я мог бы убить его, — повторил он, — если бы знал, что тебе станет от этого легче. Однажды я обещал тебе, что буду твоим рыцарем. Я был готов сражаться за тебя до последней капли крови. Но я не думаю, что тебе это нужно.

Она молча и печально покачала головой.

— Ты всегда была своим собственным рыцарем, — продолжил он. — Ты первая мчалась себе на помощь. А я — просто мужчина, который пришел и увидел, как ярко сияют твои доспехи.

Он снова сложил письмо и отдал его ей.

— Мне и не нужно было тебя романтизировать. Но… мне кажется, что тебе стоит романтизировать себя в своих собственных глазах.

— Я не позволю ему уничтожить тебя. — Джессика решительно вздернула подбородок.

— Я знаю, — мягко заметил он. — Но ты была готова позволить ему уничтожить тебя.

Она глубоко вздохнула и посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты прав. Ты абсолютно прав. Я кое-что поняла. — Уголки ее губ чуть-чуть дрогнули в улыбке. — Я могу и лучше.

И это были те самые слова, которые Марк так надеялся услышать.

Джордж Уэстон появился на Хартфорд-сквер ровно в пять, как и обещал. Утренний туман еще не рассеялся; молочная дымка окутывала деревья и стелилась по траве. Хартфорд-сквер напоминала скорее крошечный парк, чем площадь; в одном углу ее возвышалась небольшая группа деревьев. Уэстон заметил Джессику и широкими шагами направился в ее сторону. На губах его играла самодовольная, торжествующая улыбка, впечатление от которой несколько портили огромный фиолетовый синяк во всю щеку и свежие царапины на лице.

— Я знал, что ты меня послушаешься, — сказал он. — Давай сюда перстень сэра Марка и свой отчет.

Даже если бы она действительно выполнила его требования, она никогда бы от него не избавилась. Он всегда имел бы над ней власть.

— Ты ошибся, — медленно сказала она.

За ее спиной раздались шаги.

— Уэстон! Так это по твоей вине меня заставили встать в четыре утра? Клянусь честью, тебе должно быть стыдно. Очень, очень стыдно.

Уэстон отвел глаза от Джессики.

— Годвин? — удивленно спросил он. — Годвин, какого черта ты здесь делаешь?

— Разве ты не знаешь? Он твой секундант, — спокойно ответил Марк.

На эту роль подошел бы только Силас Годвин, как объяснил он Джессике. Марк выбрал именно его. Во-первых, Годвин обладал хорошим чувством юмора. Во-вторых, он умел держать язык за зубами. И в-третьих, он был надежным товарищем. Когда Марк разбудил Годвина среди ночи и сказал, что требуется его помощь, тот без малейших вопросов и колебаний последовал за ним.

— Тёрнер? — выплюнул Уэстон. — Тёрнер?! Ты хочешь драться со мной на дуэли? И кого ты еще привел?

— Это доктор Эгсли, — представил Марк. — В таких делах полагается присутствие доктора.

Джессика нащупала край перчатки и стащила ее с руки.

— Значит, тебе было недостаточно избить меня до полусмерти? — Уэстон покраснел. — Теперь ты собираешься вызвать меня на дуэль. Только не говори, что ты готов умереть за честь шлюхи. Даже такой глупец, как ты…

Джессика с размаху ударила его перчаткой по лицу.

— Не будь идиотом, Уэстон. Это я собираюсь с тобой драться.

Она никогда не пошла бы на это, если бы ее жизнь подвергалась хоть малейшей опасности. Но она знала Уэстона и знала, как он стреляет. С расстояния в тридцать ярдов он не попал бы даже в слона.

— Ты? — Уэстон закинул голову и расхохотался. — Ты? О, это замечательно. В день, когда я соглашусь защищать свою честь перед такой, как ты…

Она еще раз шлепнула его перчаткой. Уэстон потер щеку. Джессика полезла в карман, достала пистолет и наставила его на Уэстона.

— Ты не можешь выбирать, согласиться ли тебе на дуэль или уйти. Твой выбор заключается в следующем: либо ты будешь драться, либо я просто пристрелю тебя на месте. И моя рука не дрогнет. Разве ты не помнишь, что в нашу последнюю встречу я предупреждала тебя, чтобы ты не вмешивался в мою жизнь или я тебя убью?

Она говорила ровно и спокойно, хотя внутри у нее все тряслось.

— Я не могу драться на дуэли, — фыркнул Уэстон. — У меня нет при себе дуэльного пистолета.

— У меня есть, — бодро вмешался Силас Годвин. Он взглянул на Уэстона и нахмурился. — Кажется, все в порядке. — В добавление к прочим важным достоинствам Годвина он еще и не отличался чрезмерно острым умом.