Горгона и генерал - Тата Алатова

Эухения смотрела на него блеклыми глазами, в которых сквозило ехидство и полное осознание собственной значимости.

— Отпустишь Стива — покажу, — заявила она.

Господи боже, и эта женщина приобрела столичную страсть к интригам!

Впрочем, её странная дружба с Люси Смолл не была для Траппа таким уж секретом.

— И даже разрешу ему жениться, — пожимая её перепачканную ладонь, торжественно пообещал Трапп. — Полагаю, ты будешь подружкой невесты?

— Генерал Трапп! — командор Ганг удивленно приветствовал его в своем кабинете.

— О, просто Бенедикт. Я же ваш зять.

— Слишком нерадивый зять, не так ли?

— Слухи все это, — открестился от горгоны генерал. — Я предан исключительно своей семье.

— Рад это слышать. Что привело вас ко мне?

— Хочу сделать заявления: я подвергаюсь шантажу.

— Действительно?

Трапп прямо и доверительно посмотрел Гангу в глаза:

— Существуют некие архивы, которые вел канцлер Крауч. По слухам, это настоящее бедствие. Вроде бы в них собраны грязные делишки всех более-менее значимых жителей города. Вот и я не стал исключением.

Ганг сглотнул.

— Кто вас шантажирует?

— Госпожа Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс, — не моргнув глазом, ответил генерал.

Смотреть на командора Ганга было чистым удовольствием.

— Но позвольте… — пробормотал он, — по моим данным эта особа тайно покинула город.

— Брехня, — отмахнулся Трапп. — Прячется просто.

— Вот как, — Ганг смотрел на него недоверчиво и в то же время с разгорающейся в его глазах жадностью.

— Я знаю, где скрывается эта мерзавка. И прошу вашей помощи в её задержании.

— Конечно-конечно… Но Бенедикт, всем известно, что вас связывает прочная… эм… дружба с этой женщиной.

— Она убила моего отца, Бертрам.

— Её невиновность была доказана.

— Кто в это поверит, командор?

Сомнения еще таились в уголках рта Ганга, но он уже заглотил наживку.

— Что же, — решился командор, — я сам отправлюсь вместе с вами.

— Я высоко это ценю, — легко поклонился Трапп.

На живца так на живца. Как скажешь, дорогая.

Пеплом кружили над головой Ганга архивы Крауча, а командор в отчаянии метался вокруг борделя, пытаясь спасти хоть что-то.

Только горгона могла спрятать бумаги у Беатрисы, и генералу пришлось выкупать у почтенной жрицы любви все здание, чтобы и подорвать его на глазах у Ганга.

Все было всерьез.

В общем, он мечтал уничтожить архивы с того самого дня, как услышал о них. Гиацинте ни к чему было владеть таким смертельно опасным наследством, что не отменяло того, что она убьет его, как только доберется.

Основная сложность всей этой затеи состояла в том, чтобы сначала показать командору, что это именно эти бумаги, которые он так страстно мечтал получить, а потом выманить его на улицу, да и подорвать все здание целиком.

Генерал решил не мелочиться.

Уж больно потешно выглядел начальник городской тюрьмы, суматошно бегающий вокруг догорающего борделя.

— Что тут происходит? — к нему подъехал глава стражи.

— Так командор Ганг борется за моральный облик столицы, — усмехнулся генерал. — Поклялся отправить всех шлюх в монастырь.

— Вот гад! — возмутился глава стражи.

— Заведение прекрасной Беатрисы взорвал для начала, — скорбно кивнул Трапп, — а сколько прекрасных воспоминаний у меня связано с этим местом!

— У каждого приличного человека самая приятная часть жизни прошла здесь, — горячо поддержал его глава стражи. — Командор Ганг! Не двигайтесь! Я беру вас под арест!

— За что? — выкатил глаза тот.

— За то, что вы покусились на святое!

Так Ганг и лишился своей должности.

Гиацинта вернулась в столицу лишь в конце лета.

Сидя на ступеньках лестницы в особняке Стетфилдов, Трапп приложил палец к губам Катарины, наблюдая за тем, как горгона легко скинула с плеч мундир, оставшись в белой рубашке, заправленной в штаны.

Перебрала письма, ожидавшие её, вскрыла одно из них, быстро прочитала и отбросила от себя бумагу, как ядовитую змею. Очередное гадкое послание Шарля Стетфилда?

Развернулась и увидела Траппа с дочерью на руках.

Молча поднялась к ним и села рядом, прислонившись головой к плечу генерала. В ней была какая-то сумрачная усталость.

Свободной рукой Трапп обнял её, а Катарина попыталась воспользоваться моментом и вывернуться на волю. Но её попытки не привели к успеху.

— Как дела?

— Чтобы отобрать у писателя одну историю, ему надо подарить другую, — ответила Гиацинта, усмехаясь.

— Да ладно, — поразился Трапп, — ты…

— Кто поверит, что дочь шлюхи стала самой богатой женщиной королевства? — уютно вздохнула горгона. — Все сочтут, что Ливенстоун совсем уже заврался. Но это неважно. У вас какие новости?

— Я уничтожил архивы Крауча, — выпалил Трапп, решив не тянуть кота за хвост.

— Ты — что? — Гиацинта вскинула голову, её глаза сузились.

— Так получилось, — кротко сообщил он.

— Ну, знаешь ли, — горгона выхватила у него Катарину, легко вскочила на ноги и понеслась наверх. — Мы от тебя уходим.

— Верни мою дочь!

— Ха!

Катарина восторженно взвизгнула, когда гематома поудобнее перехватила её, пристроив у себя под мышкой. Она заболтала руками и ногами, извививаясь, как червяк.

— Господи, крошка Кэт, какой тяжелой ты стала.

— Гиацинта, давай поговорим нормально.

— Разговаривай со своей бабушкой! Тебя вообще нельзя оставить без присмотра, чтобы ты не лишил меня моего будущего?

— Архивы принесли тебе одни проблемы, а не решение их!

— Это вообще не тебе решать! Кто позволил тебе вмешиваться в мою жизнь?

— Не зли меня, Гиацинта!

— Иди к черту, Бенедикт!

Одна из комнат на втором этаже открылась, оттуда высунулась Эухения, мгновенно оценила ситуацию и забрала себе Катарину.

Горгона раздраженно топнула ногой, понеслась к себе.

Перед носом генерала захлопали двери: сначала в её личную гостиную, потом в кабинет, потом в будуар, а потом в спальню.

По крайней мере, она не закрывала их на засовы.

Гематома с разбега бросилась на кровать и уткнулась лицом в подушку:

— О-о-о-о, как я тебя ненавижу!

— Бывает, — согласился Трапп.

Он тоже её нередко ненавидел, как будто это хоть что-то меняло!

Осторожно растянулся рядом.

— Ну что случилось? Почему ты так расстроена?

— Старик Мо умер, — ответила она глухо. — Я только что получила сообщение от Блубери.

— Кто такая эта Блубери?

— Сестра.

Видимо, еще один ребенок, нашедший приют в труппе бродячих артистов, которую собрал старик Мо. Гиацинта купила ему дом на юге и регулярно отправляла денег, но Трапп и не догадывался, что она так привязана к этому человеку.

Впрочем, учитывая её отношение к Антуану и Джереми, мог бы и сообразить, поскольку другой семьи у неё никогда и не было.

Трапп молча сграбастал её в свои объятия, и Гиацинта в этот раз не стала брыкаться. Завернулась в его руки, как в одеяло, прижалась спиной к его груди, притихла.