Стефани Лоуренс - Неуловимая невеста

Ройс вошел в ворота, поспешно огляделся и, вернувшись, решил:

— Вот как мы с этим справимся.

Он велел Эмили и Гарету войти в ворота и шагать вдоль каменной стены, откуда можно наблюдать заросший травой променад, вьющийся на задах зданий с западной стороны. Дома стояли в арках старого аббатства, а в главных его воротах высился городской собор.

— Вы сможете держаться на расстоянии, — продолжал Ройс, — и одновременно видеть, войдет ли он в какой-то из домов или даже в собор. Оттуда он может пробраться в другую часть города. Он, возможно, видел лица всех вас, но не мое. Я последую за ним, так, чтобы не спугнуть. Вы, пятеро, держитесь с флангов. Если у него назначена встреча, я хочу знать, с кем именно.

Остальные кивнули и быстро исчезли среди развалин и каменных построек.

— Безмозглый идиот!

С верха норманнской башни собора, которая когда-то стояла у главных ворот аббатства, Алекс смотрел на Родерика и людей, неотступно идущих по его следу.

— Только посмотри, сколько шпионов он умудрился собрать!

Дэниел, не веря своим глазам, тихо ахнул:

— Похоже, он даже не подозревает об их существовании.

Оцепенев от ужаса, они наблюдали, как Родерик остановился, прислонился к большому камню, полез в карман и вытащил свернутое трубочкой письмо.

— Он получил его: копию или оригинал — не важно!

Метнув последний убийственный взгляд на единокровного брата, Алекс повернулся и направился к лестнице.

— Идем!

Пока они бегом спускались по темным каменным ступенькам, Алекс лихорадочно пытался сообразить, что теперь делать.

Когда они спустились и вышли в притвор собора, Алекс вцепился в руку Дэниела. Оглядевшись, дабы убедиться, что за ними никто не следит, быстро вывел брата из собора через боковой выход и, нагнувшись к его уху, прошипел:

— С Родериком покончено. Его уже не спасешь. Письмо у него, и преследователи это знают. Видишь, как на него охотятся? Как двигаются? А их лица? Это аристократы!

Они вышли на променад на задах собора и быстро оказались в развалинах аббатства. Алекс непрерывно оглядывал сгущавшиеся тени.

— Они обязательно поймают Родерика, — сказал он. — И на этот раз он не сумеет заговорить им зубы. Даже наш папаша не сумеет правдоподобно объяснить, почему он держал в руке это письмо. Он в любую секунду может оказаться у них в руках. Но о нашем участии никто не знает. Мы можем просто уйти. А вот Родерик — нет.

Алекс помедлил и добавил голосом холоднее декабрьского ветра:

— И ты считаешь, пойманный с поличным Родерик позволит нам ускользнуть?

Дэниел плотно сжал губы и покачал головой.

— Я не позволю, чтобы созданный нами культ Черной Кобры был уничтожен из-за непоколебимой веры Родерика в собственное превосходство, — твердо произнес Алекс. — Пойдем. У нас есть единственный шанс, чтобы выйти сухими из воды.

Дэниел, возможно, осведомился бы, что это за шанс. Но Алекс всегда был более сообразительным. Куда более сообразительным, чем Родерик, который сейчас шел навстречу, беззаботно помахивая письмом. Увидев их, он торжествующе заулыбался.

Алекс остановился под аркой, тремя ступеньками выше разбитого пола, по которому Осторожно пробирался Родерик.

— О вы, маловеры! — воскликнул он, приблизившись. — Вы понятия не имеете, как легко и быстро все удалось!

Глядя себе под ноги, он стал осторожно подниматься наверх. Алекс выступил вперед, как только Родерик встал на верхнюю ступеньку и вскинул голову, словно прислушиваясь к звону колоколов, призывавшему к вечерне. Быстрым движением Алекс вонзил кинжал ему под ребра. Прямо в сердце.

Дэниел задохнулся при виде потрясенного лица Родерика.

Алекс подался вперед, вгоняя кинжал еще глубже.

— Глупец! — рявкнул он, проворачивая клинок. — Они шли по пятам, а ты даже не заметил!

Смерть постепенно стирала всякое выражение с лица Родерика.

Алекс отступил, вырвал письмо из руки брата и оставил кинжал в ране.

— Ты был кроликом, который вел гончих прямо к нам. На этот раз ты бы не ускользнул! — Развернувшись, он схватил Дэниела за рукав и потащил за собой. — Идем медленно, спокойно, — приказал он. — Мы всего лишь верующие, которые идут на службу в собор.

Дэниел оглянулся и увидел, как Родерик, широко раскрыв глаза, опускается на землю. Любимый сын графа Шроутона был мертв.

Колокола собора звонили, и сумерки быстро спускались на землю.

— Пойдем, — попросила Эмили Гарета. — Нам нужно подойти ближе, иначе он просто ускользнет в полумраке.

Гарет взял ее под руку, и они пошли по променаду, взглядом обыскивая руины, но разглядеть что-то становилось все труднее. Через несколько минут Эмили замерла как вкопанная:

— Что там?

Гарет проследил, куда она смотрит, и увидел… какую-то темную тряпку на светлых каменных ступенях.

— Это человек.

Они бросились вперед, но прежде чем успели добежать, откуда-то материализовался Ройс и присел на корточки перед мертвецом. Делборо, Тристан, Джек, Джервис и Тони подошли к нему. Ройс поднял глаза. Лицо его было непроницаемым.

— Это произошло только что. Никто из вас не видел бегущего или бегущих людей?

Все дружно покачали головами.

— Ищите! — приказал Ройс, вставая.

Они искали до самой темноты, но никого не нашли. Пришлось вернуться к трупу Родерика.

Ройс смотрел на мертвеца, уже почти невидимого во мраке.

— Делборо, этот кинжал очень похож на тот, каким закололи Ларкинса.

Дел наклонился, осмотрел рукоять из слоновой кости, кивнул и выпрямился:

— Такими пользуются ассасины.

— А письмо? — спросил Джек.

— Пропало. И похоже, нам некого подозревать. Никто ничего не заметил?

— Было несколько парочек и множество верующих, направлявшихся на вечернюю службу, — сообщил Тристан, — но никто никуда не спешил, пытаясь убраться подальше. Никто не оглядывался.

Ройс поморщился.

— Итак, — сухо заметил он, — человека, которого мы считали Черной Коброй, умело устранили, оставив нам два крайне сложных вопроса: кто это сделал и почему?

«20 декабря 1822 года.

Конец дня.

Моя комната в Элведен-Гранже.

Дорогой дневник!

Я поднялась смыть с себя дорожную пыль, перед тем как присоединиться к остальным. Что за день! Близится конец наших приключений, миссия Гарета выполнена. Но Феррар убит, и никто не понимает, что это значит.

И все же трудности сегодняшнего дня подвергли испытанию отношение Гарета к нашему равноправному союзу, и мой Единственный блестяще это испытание выдержал. Он позволил мне идти навстречу потенциальной опасности и спрятать в кустах пенал с копией письма, так необходимого Феррару. Позже стало ясно, что эти минуты дорого обошлись Гарету. Он безумно за меня волновался. И все же не оставил меня в гостинице, но позволил находиться рядом, пока мы преследовали Феррара.