Сабрина Джеффрис - Только герцогу это под силу

Лакей протискивался сквозь толпу, направляясь к возвышению, на котором они устроились.

— Ваша светлость, — произнёс он, добравшись до них с Региной. — Человек из «Таймс» просит разрешения присутствовать на вашем собрании.

Луиза судорожно вдохнула:

— Что? Как он об этом узнал?

— Может, мистер Филден ему сообщил? — прошептала Регина.

— До того, как ты сегодня с ним встречалась?

— О боже, надеюсь, нет.

Луиза глянула в сторону мрачно восседавшего Филдена. Он согласился остаться до конца собрания, но досады своей явно не скрывал.

— Филден не из тех, кто будет самовольно приглашать прессу, — она повернулась к лакею. — Будьте добры, передайте джентльмену из «Таймс», чтобы он уходил.

Кивнув, лакей удалился и снова вернулся через несколько минут:

— Джентльмен отказывается уходить, ваша светлость. Говорит, что ждет прибытия герцога, вашего мужа.

Луиза нахмурилась:

— Герцога не будет на собрании, что бы там пресса себе не думала. Поэтому пусть уезжает, или я…

— Я об этом позабочусь, — произнёс привлеченный разговором Маркус.

Они ушли, а Луиза осталась стоять, охваченная волнением:

— Интересно, откуда же в «Таймс» узнали о собрании? Если одна из наших дам проболталась, клянусь, я выведу её на чистую воду.

— Как? — спросила Регина. — Ты уже не будешь членом Лондонских женщин.

У Луизы упало сердце:

— Да провались всё пропадом. — Она уставилась на толпу, горло горело от слёз. Члены группы расселись по местам и выжидательно смотрели на неё. Лучше с этим покончить, пока она окончательно не раскисла. — Полагаю, пора начинать.

Регина кивнула и отправилась на своё место в первом ряду.

Чувствуя, как внутри всё опустилось, Луиза заняла место за трибуной и подождала, пока утихнет толпа.

— Добрый день, дамы. Я очень признательна, что вы сегодня пришли сюда. Вместе с тем, с великим сожалением сообщаю…

— …что её муж к несчастью опаздывает, — закончил голос в отдалённом конце комнаты.

Слова застряли в горле, и взгляд Луизы метнулся в сторону, где Саймон спешил к первым рядам, а за ним следом — несколько человек. Он выглядел встревоженным, жестом указывая на стулья, и его спутники проскользнули на свободные места, которые только смогли найти.

Луиза натянулась как струна, не зная, что и думать. Неужели он бы посмел руководить её собранием? Заставив её сперва об этом объявить?

Когда Саймон подошёл к трибуне, Луиза прошептала:

— Кто эти люди?

— Представители прессы, — тихо произнёс он. — Прости… я хотел быть тут еще час назад, но возникли некоторые трудности — еле отделался от Сидмута с Каслри.

— Если думаешь, что я позволю тебе использовать моё собрание в своих политических целях…

— Доверься мне, — он крепко сжал её руку. — Позволь выступить, хорошо? Ты не пожалеешь, любовь моя, обещаю.

Луизу остановили слова «любовь моя» и она уставилась на мужа. Он разительно отличался от человека, которого она вчера оставила в кабинете. Воодушевление на его лице придало новый яркий блеск его прекрасным голубым глазам. А улыбался он настолько сердечно, что это не могло не зажечь в ней искры.

С гулко бьющимся сердцем Луиза кивнула, потом повернулась вместе с мужем к перешептывающейся толпе, его рука по-прежнему сжимала её руку. Она заметила брата в конце комнаты и укрепилась в своей надежде, увидев на его лице одобрительную улыбку.

Саймон прокашлялся, и собрание замолкло.

— Как сказала моя супруга, мы благодарны, что вы сегодня пришли сюда. Потому как рады сообщить, что, присоединяясь к мнению Лондонского женского общества, мы поддержим мистера Томаса Филдена на предстоящих дополнительных выборах.

У Луизы перехватило дух и она, не веря своим ушам, метнула взгляд на Саймона. Он всё-таки поддерживал мистера Филдена?

К её величайшему изумлению муж ей подмигнул… подмигнул, подумать только!

Он снова сжал её руку и продолжил:

— Не желаете ли подойти к трибуне, мистер Филден?

Мистер Филден в полном замешательстве, которое ясно читалась на его лице, поднялся и под аплодисменты и женское одобрительное перешептывание прошёл вперед. Луиза украдкой глянула на репортёров, которые быстро делали пометки в своих записных книжках.

Когда мистер Филден подошел к ним, Саймон энергично пожал ему руку и снова обернулся к собравшимся:

— Мы уверены, мистер Филден окажется очень ценным человеком для палаты общин, особенно в свете его неугасающего интереса к тюремной реформе. — Саймон сделал шаг назад. — Не хотите ли сказать пару слов, сэр?

— Благодарю, ваша светлость. — Мистер Филден встал за трибуну. К его чести, он умел выступать без предварительно подготовки: он произнёс краткую и содержательную речь, которая в полной мере раскрыла его передовые цели.

Всё это время Луиза стояла, не шелохнувшись, крепко сжимая руку Саймона. Неужели Саймон образумился?

Мистер Филден закончил речь, затем под восторженнее рукоплескания вернулся на место. Саймон потянул Луизу к трибуне:

— Последние несколько недель я имел честь наблюдать, как моя жена управляет этой замечательной организацией. За это время её дело стало и моим делом. Посему я рад сообщить, что мой добрый друг Роберт Пил согласился с сегодняшнего дня возглавлять парламентский комитет, который будет готовить «Билль о тюрьмах».

В комнате воцарилась гробовая тишина. Потом дамы разом вскочили и взорвались оглушительными аплодисментами. У Луизы подогнулись коленки от охвативших её бурных эмоций, и, чтобы поддержать её, Саймон крепко обнял жену за талию.

— Прости, что тебе пришлось услышать всё вот так, любовь моя, — прошептал он. — Я собирался рассказать тебе всё до начала собрания, но сегодня у меня воистину «день собраний», и я успел сюда лишь потому, что сломя голову нёсся на фаэтоне через Гайд-парк.

— Тебе не за что извиняться, не за что! — радостно произнесла она. — Билль о тюрьмах! Ты знаешь, сколько мы этого добивались? Понятия не имею, как у тебя вышло, но…

— Я расскажу тебе позже, — прервал он. — Но сначала нам надо закончить собрание.

Аплодисменты стали утихать, и Саймон повернулся к присутствующим, а Луиза встала на цыпочки и шепнула ему на ухо:

— Значит, я не обязана покидать Лондонских женщин, правильно?

Он поддразнивающее улыбнулся жене, хотя глаза его были полны раскаяния:

— И бросить их на произвол судьбы теперь, когда они вот-вот достигнут своей наивысшей цели? О чём ты думаешь, женщина?

Луиза воспарила душой. «Я думаю о том, что люблю тебя».