Джоанна Линдсей - Нежный плут

– Черт бы вас побрал, вы все приглашаетесь к нам на обед!

– Боже всемогущий, – промолвила она, когда они снова двинулись, – неужто нельзя было хоть чуть-чуть повежли…

– Заткнись, Джорджи! Скажи спасибо, что хоть так.

Она поморщилась, всей душой желая, чтоб он не был столь откровенен. Но, может, и хорошо, что он с ней откровенен. И все-таки он сделал первую уступку, хоть и со страшным скрипом, но как бы то ни было, начало положено.

– Джеймс.

– Мм-м?…

– Ты стал покладистее.

Одна из его золотистых бровей изогнулась, когда он посмотрел на нее сверху вниз.

– Стал, стал. Да? Стал покладистее?

Она медленно провела пальцем по его нижней губе:

– Ста-ал.

Он остановился прямо тут, на пристани, когда до кареты было еще далековато, и начал целовать ее. Как они добрались до дома, Джорджина уже не помнила.

– Джеймс, не пора ли нам спуститься в гостиную? Экипажи подъезжали к дому вот уже в течение целого часа.

– Это все мои родственники стремятся к случаю доказать свою преданность. Надеюсь, твои не найдут дорогу к дому.

Она обернула вокруг пальца один из своих золотых локонов и мягко заметила:

– Кажется ведь, ты уже начал избавляться от своего трудного характера?

– У меня всегда был легкий характер, любимая. Но ты до сих пор не убедила меня в том, что я должен простить твоих братьев.

Ее глаза вспыхнули, и вспыхнули еще больше, когда он перекатился по кровати и вновь оказался над нею. Гнев, который только-только стал разгораться, мгновенно угас, когда Джеймс накрыл ее своими объятиями.

И все же она напомнила ему:

– Ты не забыл, что пригласил их на обед?

– Нет, не забыл, но это дом Тони, а он запросто может выставить их отсюда взашей.

– Джеймс!

– Ну, в чем ты хочешь меня убедить?

Этот ужасный человек издевался над нею, и ей не оставалось ничего другого, как платить ему тем же.

– Ты невозможный. Никогда бы не подумала, что тебе может нравиться так вести себя.

– Но ты вела себя так… Вот и я.

Он повел губами по ее шее, и она засмеялась. Губы двинулись дальше и стали ловить один из ее обнаженных сосков, впились в него, стали целовать, и она почувствовала, как вся наполнилась страстным желанием. Руки ее обвились вокруг его тела, она вся отдалась наслаждению им, всем им, каждой его клеточкой.

– Джеймс… Джеймс, еще раз скажи мне.

– Я люблю тебя, девочка моя дорогая.

– Когда?

– Что когда?

– Когда ты понял, что любишь меня?

Его губы слились с ее губами в глубоком волнующем поцелуе, и лишь потом он ответил:

– Я всегда знал это, любовь моя. Иначе зачем же я женился на тебе?

Осторожно, боясь испортить минуту наслаждения, она все же напомнила ему:

– Но ведь тебя заставили жениться на мне.

Он поцеловал ее еще раз, усмехнулся и сказал:

– Не совсем так, Джорджи. Это я заставил твою семью заставить меня жениться на тебе.

– Что-что?

– Ну, дорогая…

– Джеймс Мэлори…

– Конечно, а что еще, черт возьми, мне оставалось делать? – воскликнул он, теряя терпение. – Я никогда не собирался сковывать себя никакими узами. И весь мир знал это. Скажи мне, как я мог изменить себя? Но я вспомнил, как этот шалопай, которого моя племянница называет мужем, дал окрутить себя, и подумал, что его пример может послужить и мне на пользу.

– Я не могу поверить своим ушам. Все было подстроено? Да они же тебя избили до бесчувствия! Как ты это расцениваешь?

– Как плату за желаемое.

Она почувствовала, как в ней поднимается волна горячей ярости. И качая головой, она сказала ему:

– Ты удивляешь меня. Я всегда подозревала, что ты сумасшедший.

– Я вполне нормальный человек, любимая. Но я сам не понимаю, что со мной произошло. Не знаю, как тебе это удалось, но ты вползла в мое сердце, и я ничем не мог тебя оттуда вытряхнуть. И вот теперь мне приходится привыкать к тому, что ты поселилась там навсегда.

– Это правда? Правда? А там не очень тесно теперь, в твоем сердце?

– Нет, там еще есть комната для нескольких отпрысков.

Они снова стали целоваться, потом она спросила:

– А зачем нужно было называться Хоуком? Ведь они уже уверились, что ты женишься на мне.

– Ты забыла, что они узнали меня?

– Я могла бы убедить их в том, что они ошибаются, если бы ты попридержал немного рот на замке, – фыркнула она.

Он пожал плечами:

– Мне казалось это единственно возможным способом выпутаться из ситуации, Джорджи, даже если потом, когда мы достигнем супружеского блаженства, нам пришлось бы чем-то омрачить его.

– Ты правду говоришь? – спросила она самым нежным тоном. – Для тебя наше супружество действительно блаженство?

– Ну конечно, я чувствую себя сейчас на вершине блаженства.

Она едва не задохнулась, когда он вновь набросился на нее. Они долго наслаждались друг другом, потом он спросил:

– Скажи, а что чувствуешь ты?

– То же… То же, что и ты.

Когда немного позднее они спустились в гостиную, они обнаружили там всех Мэлори и всех Андерсенов, расположившихся друг против друга по разные стороны; причем бедные братья Джорджины оказывались в явном меньшинстве по сравнению с родственниками Джеймса; поскольку на сей раз весь клан Мэлори был тут, нетрудно догадаться, что все родственники Джеймса были едины в своей преданности ему. Не тратя времени на предисловия, он сообщил им, что междоусобица окончена и что фразу, которую он обронил, когда привез Джорджину, – мол, к обеду нужно ждать неприятных гостей, означала лишь, что он пригласил братьев жены пообедать.

Хмурое выражение лица, с которым Джеймс оглядывал собравшихся Андерсенов, не предвещало дружеского единения двух семейств. И Джорджина понимала, что бессильна как-то повлиять.

Она решила применить тот же трюк, что и сегодня утром, когда она убеждала Уоррена, и ткнула Джеймса локтем под ребро:

– Если любишь меня, люби и мою семью, – прошептала она с очень нежной интонацией.

Он улыбнулся ей и крепче сжал ее руку, так, что она не могла больше ткнуть его локтем.

– Небольшое уточнение, Джорджи. Люблю тебя и терплю твое семейство. – Он глубоко вздохнул: – Черт бы побрал все на свете! – и стал знакомить всех друг с другом.

– А они, кажется, очень милы, – обращаясь к Джорджине через какое-то время, сказала Реджина. – Надо будет постараться их получше пристроить.

Джорджина усмехнулась, подумав про себя, что забыла предупредить братьев о наличии в этом доме свахи, и поспешила возразить:

– Увы, Реджи, они недолго пробудут в Лондоне.

В следующую минуту она услышала, как Энтони сказал Джейсону:

– Черт возьми, подумать только! Она избавила его от дурных манер.