Сьюзен Филлипс - Только представьте…

— Поэтому ты решила продать «Райзен глори», — выдавил он.

Кит украдкой вытерла глаза.

— Я вообразила, что это станет доказательством моей любви. Собиралась размахивать им перед твоим носом, как неким знаменем. Мол, посмотри, на что я пошла ради тебя! Но, отказавшись от «Райзен глори», я вдруг поняла, что это всего лишь клочок земли. Это не мужчина, который может обнимать тебя, говорить с тобой, любить тебя. — Голос предательски прервался, и Кит поднялась, пытаясь скрыть слабость. — А потом я совершила последнюю глупость. Иногда» осуществленные планы оказываются куда хуже замыслов.

— И что же ты сотворила?

— Отдала Софронии свой трастовый фонд.

Из тени послышалось негромкое растерянное восклицайте, но Кит ничего не заметила. Слова вырывались короткими, отрывистыми взрывами.

— Я хотела избавиться от всего, чтобы ты чувствовал за меня ответственность. Что-то вроде страховки на случай, если ты скажешь, что не хочешь меня. Тогда я могла бы шмыгнуть носом, сказать, что мне некуда идти, и тебе пришлось бы меня приютить. Но я не настолько беспомощна. И никогда не останусь с тобой, если ты примешь меня лишь из чувства долга. Это еще ужаснее, чем жить в разлуке.

— Неужели так ужасно жить со мной в разлуке? Откуда эта неожиданная нежность? Кит испуганно вскинула голову.

Кейн выступил из темноты. Чудо! Настоящее чудо!

Груз прожитых лет словно куда-то исчез. Лицо снова стало молодым и открытым, заледеневшие серые глаза светились любовью.

— Да, — прошептала она.

Кейн в мгновение ока очутился рядом и, схватив ее в охапку, прижал к груди.

— Милая, милая Кит, — простонал он, опустив лицо в ее волосы. — Боже правый, как я тосковал по тебе! Как хотел тебя! Все это время я ни о чем больше думать не мог…

Она снова в его объятиях!

Кит пыталась втянуть в себя воздух, но отчего-то жалобно всхлипнула, вдыхая его знакомый чистый запах. Снова быть рядом с ним, ощущать тепло его тела после стольких месяцев отчаяния! Нет, это больше, чем она может вынести!

— Я хочу целовать тебя… ласкать… снова наполнить тебя… Никогда ничего не желал так сильно, — бормотал Кейн.

— Почему же медлишь?

Он потрясение смотрел в ее запрокинутое лицо, не находя нужных слов.

— И… и ты позволишь уложить тебя в постель, после того как застала меня с другой?

Острая, режущая боль на мгновение ослепила Кит, но она усилием воли задушила червячок сомнения.

— Думаю, тут есть и моя вина. Но предупреждаю: чтобы это было в последний раз

— Даю слово. — Его улыбка была непривычно нежной. — Ты любишь, как делаешь все: безоглядно, беззаветно, безудержно. В отличие от тебя у меня ушло куда больше времени, чтобы все понять и осознать. — Кейн чуть отстранился. — Как мне ни трудно, но сейчас я разожму руки. Потому что должен сказать все, чего бы мне это ни стоило. Но я не могу думать связно, когда ты так близко. — Он с мучительной медлительностью освободил Кит и отступил на такое расстояние, чтобы не касаться ее. — Я задолго до отъезда знал, что чувствую к тебе, но растерянность и глупость не дали увидеть все в истинном свете. Я ставил условия и всяческие ограничения и, не имея мужества прийти к тебе и честно признаться в своих чувствах, объясниться прямо, как это сделала ты, трусил и прятал голову в песок, как делал всю свою жизнь, когда чувствовал, что кто-то или что-то влечет меня к себе. Так вот, Кит, я устал бегать. У меня нет способа доказать это тебе. И нет даже знамени, которым я мог бы размахивать перед твоим носом. Но я люблю тебя и стану за тебя бороться. Я уже все решил и, честно говоря, как раз собирался сказать Руби, что уезжаю, когда ты ворвалась в комнату.

Несмотря на признание в любви, Кит невольно поморщилась при упоминании имени владелицы игорного дома.

— Потуши пламя в глазах, Кит. Сейчас я все объясню насчет Руби.

Но Кит не хотела ничего слушать. Покачав головой, она попыталась отбросить мысли о том, что в разлуке он изменил ей с этой… этой потаскухой…

— Я хочу, чтобы все стало ясно, — настаивал он. — Больше никаких секретов, хотя эта часть моей исповеди самая трудная. — Он прерывисто вздохнул. — Я… я был не самым великим в мире любовником, с тех пор как покинул тебя. Вернее… совсем никудышным. Все это время я избегал женщин, да и ни о чем подобном не думал. Потом подвернулась работа в «Желтой розе», и Руби твердо вознамерилась заполучить меня, но не верь тому, что видела сегодня. Да, она пыталась меня соблазнить, но я пальцем ее не коснулся.

Кит с надеждой уставилась на него. Кейн сунул руку в карман и слегка отвернулся. Казалось, какая-то мысль не дает ему покоя, грызет, терзает мозг.

— Понимаю, что ты думаешь о Руби, но для мужчины все немного по-другому, тем более после долгого воздержания, да еще когда женщина так доступна. Она не впервые приходит ко мне в комнату в таком виде и без стеснения дает понять, чего хочет. Но я ничего к ней не чувствовал!

Он осекся и взглянул на нее, словно чего-то ожидая. Кит непонимающе подняла брови. Вместо того чтобы клясться в верности, он говорит как человек, признающийся в измене! Неужели между ними действительно что-то было?

Должно быть, уловив промелькнувшее в ее глазах сомнение, Кейн повторил уже более резко:

— Неужели не понимаешь, Кит? Она предлагала мне себя, только что из платья не выпрыгивала, но я не хотел ее!

На этот раз Кит поняла, и счастье взорвалось в душе ослепительным фейерверком, словно весь мир только что умер и родился заново.

— Так ты тревожишься… что перестал быть мужчиной?! О, дорогой мой! Какая чушь!

Звонко рассмеявшись, она бросилась в его объятия и прижалась к губам. Говорила, смеялась и целовала его одновременно.

— О мой единственный, любимый… родной… большой глупый медведь! Как я тебя люблю!

В его груди зародился и вырвался на волю хриплый, сдавленный крик. Руки конвульсивно сжались. Губы ожили и потеплели. Поцелуй был глубок и сладок и полон любви, которая наконец вырвалась на волю.

Но они слишком долго тосковали друг без друга, и тела не довольствовались только поцелуями. Кейн, всего несколько минут назад боявшийся, что женщины навсегда для него потеряны, теперь сгорал от желания. Кит, почувствовав это, рванулась к нему всем своим существом, но, прежде чем окончательно потерять рассудок, краем сознания вспомнила, что не сказала всего.

Из последних сил она отстранилась и выдохнула:

— Я приехала не одна.

Он с трудом открыл затуманенные страстью глаза и не сразу понял, о чем она.

— Не одна?

— Нет. Я… привезла с собой мисс Долли.

— Мисс Долли?!

Кейн расхохотался рокочущим, раскатистым смехом, идущим, казалось, из самых глубин его тела.