Венита Хелтон - Гвардеец Бонапарта

Доминик стоял у амбразуры из мешков с песком и смотрел на поле боя, не обращая внимания на летающие вокруг пули. Его руки крепко сжимали эфес шпаги. Он яростно и гневно кричал наступающим.

– Вы бесславно погибнете тут как овцы. Возвращайтесь к себе в Англию, дурачье.

Цепь солдат бросилась вперед к укреплениям. До них оставалось совсем немного, всего несколько ярдов, всего несколько шагов и в этот момент скрытые в прибрежных кустах пушки американцев дали залп.

Словно смерч пронесся по рядам штурмующих, и англичане в панике, побросав все осадные принадлежности, начали отступать. Пренебрегая дисциплиной, оставляя лестницы и фашины, теряя оружие, они побежали назад.

Генерал Пакенхем, тот самый, который должен быть губернатором Луизианы, на своем великолепном белом коне, бросился через все поле, чтобы остановить бегущих. Внезапно над бруствером поднялся какой-то стрелок и выстрелил в скачущую фигурку. Пуля попала генералу в шею и Пакенхем, словно камень, бездыханный покатился на землю.

– О, черт! – секунду спустя выругался Доминик, – посмотрите, что делают шотландцы. Они снова идут на приступ, это же самоубийство, прямо на пушки.

Лаура увидела, как через все поле прямо на их батарею, двигалась армия шотландских горцев. Даже рев орудий не мог заглушить пронзительных звуков волынок, игравших какой-то походный марш. Шотландцы падали и все же продолжали идти. Вид множества храбрых людей, идущих на верную смерть, был так ужасен, что Лаура закричала и в следующую секунду заметила лицо Доминика. Оно было страшным. Закопченное пороховой гарью, искаженное страданием лицо Доминика вздрагивало, а по его щекам, оставляя светлые полоски, стекали слезы. Он приказал перезарядить орудия. В это мгновение, как никогда в своей жизни, он с гордостью почувствовал, что в его венах тоже течет шотландская кровь. Но в то же время понимал, что сейчас орудия, которыми он командует, начнут стрелять по тем, кто может оказаться его братьями. Он поднял руку и помедлил. На солнце сверкнуло его кольцо. Артиллеристы смотрели на своего командира, ожидая приказа открыть огонь, а он посмотрел на Лауру, затем стиснул зубы и отвел взгляд в сторону.

– Огонь! – едва слышно скомандовал Доминик и резко опустил руку.

Орудия рявкнули и пороховой дым милосердно закрыл от него то, что в эту секунду происходило на равнине. Но ни что на свете не смогло бы заглушить раздавшийся затем ужасный звук смерти, в одночасье разнесшийся над полем сражения.

Через два часа после начала битвы у Нового Орлеана, генерал Джексон приказал своим солдатам прекратить огонь. На поле остались лежать две тысячи англичан. Американцы потеряли только тринадцать человек.

Доминик, Лаура и многие другие защитники Нового Орлеана высыпали на поле, чтобы оказать помощь раненым. Доминик Юкс, чувствуя как на сердце у него лежит камень, пытался оказать всю возможную помощь раненым шотландцам. В отличие от остальных победителей он был молчалив и мрачен.

– Ты делал то, что должен был делать, Доминик, – Лаура прикоснулась к его локтю и попыталась заглянуть ему в глаза.

– Да. – И отведя от нее взгляд, он продолжал ходить между телами убитых, заглядывая каждому в лицо, словно пытаясь среди павших отыскать самого себя. И только когда над полем битвы опустилась, наконец, ночь, и он больше не мог различить лица поверженных людей, наступило облегчение.

Этой ночью в американском лагере никто не спал. Те, кто ухаживал за ранеными, напряженно всматривались в западный берег реки, на котором войска полковника Горнтона грузились на баржи, чтобы в течение ночи перегруппироваться и сделать новую попытку победить в сражении.

Новый Орлеан был охвачен тревогой, однако, на следующее утро разведка донесла, что главные силы Горнтона ушли с плантации Вилье.

Новый Орлеан был спасен.

Лаура нетерпеливо ожидала Иду, чтобы начать примерку своего свадебного платья. Из гостиной до нее доносился голос отца, который тихо бранился, себе под нос, придумывая самые страшные ругательства. Она с улыбкой представила, как он видимо накололся на шип розы, пытаясь вставить цветок себе в петлицу.

– Придется еще минутку побыть тебе в своих лохмотьях, девочка, – сказала Ида. – Ты сегодня вечером прыгать, как яичница на сковородке. Этот твой мужчина никуда сегодня не подевается. Он внизу в лавке вместе с Сент Джоном и миста Жаном и этим старым перцем Ренато Белуши пьют мою ежевиную вино.

– Если он напьется, и мы сегодня не сможем пожениться, папа тебя, наверное, просто убьет, или уж, по крайней мере, перебьет все твои бутылки.

– Твоя папа может успокоиться. На этот раз ничего не сумеет вам помешать. Миста Юкс даже не захотеть поехать в церковь и подождать тебя там. Он смеяться надо мной всякий раз, когда я говорить ему, что это плохая примета глядеть невесту раньше церкви.

– Если ты не забыла, он уже несколько раз и раньше видел невесту. Ну, я готова? Мои волосы в порядке?

– Твоя волосы были б лучше, если бы ты давать мне заколоть их.

– Нет, Ида. Доминик просил, чтобы я их распустила.

– Какой он глупый этот мужчина, – женщина опустила вуаль на лицо Лауры, – ты готова, детка?

– Давно уже, спасибо, – Лаура приподняла вуаль, поцеловала Иду в щеку, а затем обняла служанку за шею и прижалась к ней.

– Моя и Сент Джон пойдем в церковь и сядем на балконе. Мейзи и Тим тоже там будут, – растроганно прошептала Ида, а затем смахнула слезу со щеки и добавила: – Не забудь помахать мне.

– Да, я помню, помню.

Когда Ида ушла, Лаура направилась в гостиную и улыбнулась отцу. Этьен Шартье быстро подошел к дочери, взял ее за руки и придирчиво оглядел сверху до низу.

– Моя девочка уже стала большой, – сказал он и отвернулся, чтобы скрыть слезы.

– Мой папа тоже уже совсем большой, – радостно улыбнулась Лаура и поцеловала его в лоб. – Ты же понимаешь, что я говорю не о твоем росте. Доминик сказал мне, что ты освободил своих рабов.

– Да, теперь они у меня арендаторы, может так и лучше.

– Я в этом уверена, папа.

Он потер усы, пальцем и произнес:

– Я, я бы хотел, чтобы здесь была твоя мать, Лаура.

Девушка почувствовала, как у нее кольнуло сердце, но затем выражение ее лица смягчилось, и она кивнула.

– Я бы тоже этого хотела, папа. Я ей скоро напишу, и может она приедет сюда, когда родится ее внук.

Глаза Этьена Шартье округлились от удивления.

– Дитя мое… дитя мое, у тебя будет дитя?

Лаура улыбнулась, видя изумление отца и сказала:

– Да, скоро у тебя будет внук.

– А Доминик, мой сын, знает?

– Я сказала ему прошлой ночью, по-моему он все еще в шоке и жутко счастлив.