Наталья Павлищева - Я – княгиня Ольга. Первая женщина на русском престоле

Сердце снова зашлось. Внукам… Внукам, а не сыну… Сколько она слез пролила из-за сына, сначала потому, что его не было, потом от опаски за него, а теперь, потому что иногда сам не ведает, что делает. Он сильный, умный, прекрасный воин, его любит дружина, но он совсем беспомощен в обычной жизни. Хочет сделать столицу не в Киеве. А кто править станет? Здесь мать, пока жива, справится, а там? Святослав не правитель, его военных требований не выдержит ни один город, люди хотят мирно жить, а не воевать. Сколько раз она пыталась сыну это объяснить! Но он живет ратью, точно не слышит материнских слов. Святославу бы воеводой быть, а не князем, прошли те времена, чтобы князь только в седле сидел, ныне нужно, чтобы и читать умел тоже, не степняки же бездомные!

Ольге вдруг пришла в голову страшная мысль, что она сама отчасти виновата, что сын вырос таким. Боясь, чтобы не стал слабым, рано посадила в седло, рано дала в руки копье и меч, рано отправила в дружину. И в Новоград тоже рано, держать бы при себе, а она старалась, чтоб стал самостоятельным. Вырос умным, сильным, но уж слишком воинственным. Он честен, даже врагов своих предупреждает о нападении: «Иду на вы!» Однажды Ольга попеняла на это, сын, рассмеявшись, обнял мать за плечи (только ему позволялось такое!):

– Что вы, мамо, это не опасно, я предупреждаю тогда, когда подготовиться уже не успеют, а страху иметь будут.

Умница, только все равно зря слишком много воюет. Греки вон умеют откупаться, а Святослав все силой берет.

Глаза княгини вдруг сердито блеснули. Это все Калокир! Это к его словам прислушивался Святослав. Проклятый грек уговаривал князя воевать с болгарами, чтобы стать владетелем страны мисян, забыв свою собственную родину.

Святослав не хотел сидеть в Киеве? Но он не сидел и в Новограде. Святослав точно степняк, его манят просторы. Ольга снова по старой памяти щелкала костяшками пальцев, князя Игоря давно нет на свете, некому попенять на эту ее привычку.

Княгиня и сама недолюбливала Киев еще с тех пор, когда была в нем нежеланной женой-девочкой, села тогда в Вышгороде, так и считала его своим. Вышгород издревле боролся с Киевом властью, но князь Олег объявил Киев матерью городов русских, и осталось Вышгороду свое место.

Сколько бы Ольга ни любила Вышгород, она хорошо понимала, что стольным градом ему не быть, сила не та.

Княгиня невесело усмехнулась, будь ее воля, стольный град был бы в любимом Вышгороде, чего же удивляться, что сына тянет в Переяславец? Ольга взволнованно прошлась по ложнице, услышав ее шаги, в дверь тотчас заглянула Зорислава: не нужно ли княгине чего? Ольга чуть махнула рукой: «Нет, если надо будет, позову». Холопка послушно исчезла, а княгиня встала у окна.

Святославу плохо в Киеве, он не хочет здесь жить? Ей тоже плохо, и она живет в Вышгороде. Но Вышгород рядом, от него до Киева рукой подать, а Переяславец так далеко! Князь едва успел подойти к Киеву, когда их осадили печенеги. Сыну просто не нужно все то, что она собирала и благоустраивала сначала при князе Игоре, а потом и без него. Святослав воюет, все время воюет. Устала, кажется, уже и его дружина, не все могут жить только походами, тем более так далеко от дома. И не все захотят уйти за ним в Переяславец.

Зачем, зачем ему чужая земля?! Ольгу брало отчаяние, где-то в глубине души она понимала, что сама немало способствовала отдалению сына. Это было горше всего. Княгиня любит сына, и Святослав любит мать, возвращаясь из очередного похода, он неизменно сначала бросается спросить, как она, рассказать о себе. Но никогда не позволяет себе советовать, никогда. Это ее сын, сильный, волевой, расчетливый, но он расчетлив в рати, силен в походах, в битве, и ему совсем неинтересна обычная людская жизнь. Равнодушен ко всему, даже к детям. Ольга воспитывает внуков, как понимает сама, но ни один из них не похож на Святослава. Не обликом, нет, у всех отцовские синие глаза, ее глаза. А вот нравом… В кого они?

Ольга поморщилась – похож только Владимир, рожденный Малушей, причем на саму княгиню. Не хватается сразу за оружие, сначала хитро щурит глаза. Но Владимир – робичич, а старший Ярополк то яростный, как отец, то безвольный, как мать. Олег, тот и вовсе в Преславу, тих и скромен, горяч только перед Владимиром, не любит сводного брата. Кто из них заменит отца?

Ольга чувствовала себя все хуже. Много, очень много сил и лет княгиня отдала земле Русской, отдала Киеву, хотя и жила больше в Вышгороде. А сейчас она стара, она больна, устала.

В душе Ольги шевельнулась надежда, она сможет удержать сына подле себя, пока больна. Святослав не посмеет отказать матери! Княгине и притворяться не придется, а там, глядишь, и пообвыкнет сын в Киеве.

И поняла, что нет, что зря надеется, сердцем Святослав, может, и здесь, а всеми помыслами там, на Дунае. Странно, на Дунай должна бы рваться Преслава, но жена и думать забыла о своей родине, сидит в тереме, как сидела когда-то Прекраса, первая жена Игоря, да и болгарка Яна. Всю жизнь Ольга их презирала, считала ни на что не способными тетехами. Но и одна, и вторая прожили свои дни спокойно, Прекраса имела и детей и внуков. Дочери их недалече от Киева, сын Яны Улеб после неудачного сватовства к Феодоре женился на боярской дочери Светане, о Царьграде и не вспоминает. А она? Сама покоя никогда не знала, и Святослав такой же.

Ольга вдруг решительно вскинула голову, поблекшие от старости глаза загорелись блеском. Она не отпустит своего сына! Пока жива, Святослав будет рядом с ней! И поняла, что это ненадолго, но постаралась отбросить такие мысли, кликнула Зориславу Та испуганно заглянула в ложницу.

Княгиня смотрела спокойно и говорила властно:

– Пошли за князем Святославом.

Ее твердый голос не обманул преданную холопку.

– Случилось что?

Ольга сверкнула сердитым взглядом:

– Не слышала, что я велела?!

Перед Зориславой была прежняя властная княгиня, повторять еще раз не пришлось.

Святослав пришел не сразу, был в Почайне на ладье, с порога встревоженно бросился к матери:

– Что? Что случилось?

Ольга спокойно покачала головой:

– Поговорить хочу.

Сын сразу отвел глаза, видно, решил, что снова станет звать в свою веру, насупился. Он не любил эти разговоры, не любил Царьград и все, с ним связанное, считал лживым и продажным. Матери показывали парадную сторону жизни, а сын видел ее совсем другой, он лучше знал способность константинопольцев подкупить, обмануть, предать или склонить к предательству. И считал веру, которую приняли византийцы, такой же. При попытке объяснить, в чем суть веры, что совсем не византийцами она миру явлена, сразу становился молчаливым и суровым.

Ольга давно уже оставила попытки привести сына к вере, этого нельзя сделать насильно, а добровольно не хочет, не готов. Она и сама не сразу ко всему пришла, сначала крестилась больше из расчета. Когда же сын будет готов? Неужели так и останется язычником, как его отец князь Игорь, как дед князь Олег?