Анн Голон - Анжелика. Мученик Нотр-Дама

В адском танце, подскакивая, корча страшные рожи и делая непристойные жесты, он закружился вокруг оцепеневшей от ужаса жертвы.

Затем из мрака вывалилось, ухмыляясь, второе чудовище — кривоногий горбун. Колени его соприкасались, а стопы и бедра были разведены так, что существо могло передвигаться только прыжками.

Но самым страшным было лицо с омерзительным кроваво-красным наростом.

— А-а-а-а!

В хрипе, который вырвался у монаха, не осталось ничего человеческого.

— А-а-а-а!.. Демоны!

Его длинная фигура внезапно согнулась пополам, и он упал на колени на грязной мостовой. Глаза Беше вылезли из орбит, лицо пожелтело. Рот раскрылся в гримасе ужаса, обнажив стучащие гнилые зубы.

Очень медленно, словно во власти кошмарного сна, монах воздел костлявые руки, сложив ладони вместе.

Он с трудом мог пошевелить языком. Наконец он проговорил:

— Сжалься… Пейрак!

Это имя, униженно произнесенное монахом, ножом резануло Анжелику по сердцу. Она дико закричала:

— Убей его! Убей!

И, сама того не замечая, вцепилась зубами в плечо Николя.

Он рывком освободился и вытащил тяжелый тесак мясника, служивший ему оружием.

Внезапно на улице наступила мертвая тишина.

Послышался голос Баркароля:

— Готов!

Тело монаха наклонилось набок и повалилось у стены.

Бандиты подошли ближе. Главарь поднял голову Беше: его челюсть отвисла, рот был разинут в последнем безумном вопле. Глаза уставились в одну точку и уже начинали стекленеть.

— Подох! — произнес Весельчак.

— Да ведь его и пальцем не тронули! — воскликнул карлик. — Ведь правда, Погремок, мы до него и не дотронулись? Мы только строили рожи, чтобы попугать его хорошенько.

— Ты вроде перестарался. Он от этого и подох… Подох от страха!

Распахнулось окно. Дрожащий голос спросил:

— Что происходит? Кто здесь кричал о демонах?

— Сматываемся, — скомандовал Весельчак, — нам здесь больше нечего делать.

На следующее утро, когда прохожие обнаружили бездыханное тело монаха Беше без синяков и ран, парижане вспомнили о словах колдуна, сожженного на Гревской площади:

— Конан Беше! Через десять дней я жду тебя на Божьем суде!

Они взглянули на календарь и убедились, что дата совпала. А жители улицы Вишневого Сада, что близ Арсенала, испуганно крестясь, рассказывали об ужасных криках, разбудивших их среди ночи.

Пришлось заплатить двойную цену могильщику, который согласился похоронить проклятого монаха. А на камне выбили такую эпитафию: «Здесь покоится отец Конан Беше, реколлет[92], умерщвленный демонами в первые дни февраля 1661 года».

А банда известного преступника Николя Весельчака остаток ночи развлекалась в кабаках.

Они удостоили своим визитом все злачные места от Арсенала до Нового моста. Среди них была бледная женщина с распущенными волосами, которую они буквально заставляли пить.

Анжелика выпила столько, что не держалась на ногах, и ее неудержимо рвало. Она прислонилась лбом к стене, и в голове ее родилась и мучительно звенела единственная мысль: «Падение! Падение!..»

Николя властно повернул ее к себе и оглядел с удивлением и беспокойством:

— Тебе плохо? А мы еще и не выпили, как следует… Нужно было отпраздновать нашу свадьбу…

Но, увидев, что Анжелика даже не открывает глаза, и поняв, что она совсем без сил, он взял ее на руки и вышел на улицу.

Ночь была холодной; но на груди Николя ей было тепло и безопасно.

Грязный Поэт, примостившийся между копыт бронзовой лошади, видел, как великан-бандит легко, словно куклу, несет женщину с распущенными светлыми волосами.

Когда Весельчак вошел в просторный зал у подножия Нельской башни, там грелась у огня компания нищих и нищенок. Одна из женщин с воплем вскочила и бросилась на него:

— Подонок! Ты взял другую… Наши все мне рассказали. А я в это время убивалась с бандой извращенцев-мушкетеров… Я тебе за это пущу кровь, как свинье, и ей тоже!

Николя спокойно поставил Анжелику на ноги, прислонив к стене.

Затем махнул кулачищем, и девушка, набросившаяся на него, упала.

— Теперь слушайте все, — произнес Николя Весельчак, — вот эта девчонка (он показал на Анжелику) — она МОЯ, и больше ничья. Тот, кто посмеет тронуть хотя бы волос на ее голове, кто посмеет затеять с ней ссору, будет иметь дело со мной. Вам известно, что это значит!.. Что до маркизы Польки… — тут он схватил девушку за кофту и пренебрежительно подтолкнул ее к группе картежников, — …делайте с ней, что хотите!

После этого торжествующий Николя Мерло, бывший пастух из Пуату, превратившийся в волка, повернулся к той, которую всегда любил и которую ему сегодня возвращала судьба.

ОН снова взял ее на руки и начал подниматься в башню. Он шел медленно, чтобы не споткнуться, потому что винные пары затуманили его мозг. И эта медлительность делала восхождение едва ли не торжественным.

Анжелика полностью расслабилась в его сильных руках. Ее голова немного кружилась, словно в такт поворотам винтовой лестницы.

Пройдя последний лестничный марш, Николя Весельчак ударом ноги распахнул дверь, ведущую в свою сокровищницу. Он подошел к убогому ложу из кучи плащей, бросил на него Анжелику, точно мешок, и воскликнул:

— Наконец-то мы вдвоем!

Эта грубость и торжествующий мужской смех словно пробудили Анжелику от того оцепенения, в которое она впала после посещения последней таверны. Ее вырвало, после чего она вскочила, бросилась к окну и, сама не зная почему, вцепилась в решетку.

— Ну и что ты имеешь в виду, болван, — вне себя от злости крикнула она, — когда говоришь: «Наконец-то мы вдвоем»?

— Я… ну… я имею в виду, — бормотал окончательно сбитый с толку Николя.

Она обидно расхохоталась.

— Неужели ты вообразил, что станешь моим любовником, ты, Николя Мерло?

Двумя бесшумными шагами он приблизился к ней, его лоб пересекла угрюмая складка.

— Нет, не вообразил, — жестко сказал он, — я в этом уверен.

— Посмотрим.

— Уже видим.

Она не удостоила его даже взглядом. Их лица едва освещал красный огонек костра, разведенного лодочником на берегу у подножия башни. Николя глубоко вздохнул.

— Слушай, — сказал он тихо, но с угрозой, — я объясню тебе еще раз, только потому, что это ты, и постарайся меня понять. Ты не имеешь права отказывать мне. Я дрался за тебя. Я убил того, кого ты просила прикончить. Нас соединил Великий Кесарь. Все воровские законы соблюдены. Ты моя.