Карен Монинг - Заклятие горца

– Но ты сделал это неосознанно, – оправдывала его Джесси. Проклятый Лука! Она знала, что Кейон где-то внутри себя так давно несет груз ответственности за каждую загубленную им жизнь. – Это не в твоем характере, поехать туда с умыслом убить всех!

Он открыл глаза и слабо улыбнулся.

– Я знаю это, дорогая, – сказал он, – и честно говоря, я больше не испытываю к себе отвращения за то, что узнал в тот день. Есть вещи, которые человек может изменить, и есть вещи, с которыми человеку приходится жить. Я живу с этим.

Он взял ее лицо в ладони и вглядывался в ее глаза.

– Но я не смогу жить со знанием того, что позволил Луке Тревейну заполучить в свои руки вид власти, которая сделает его неудержимым. Тогда это была деревня. С Темной Книгой он может разрушить все города, даже мир. Только моя смерть может предотвратить это. – Он сделал паузу. – Милая Джессика, ты должна смириться с этим, как и я. У меня нет выбора.

– Я не могу, – кричала она, вскидывая голову, стараясь сдержать чертовы слезы. – Ты не можешь ожидать этого от меня.

– Дорогая, ты должна пообещать мне кое-что, – сказал он, и голос его при этом был тихим и настойчивым. – Я очень серьезно думал об этом. Я не хочу, чтобы ты была там, когда это произойдет.

Джесси чувствовала, как будто ей врезали в живот. Она открыла рот, но из него ничего не вышло. Она намеренно не позволяла себе задумываться о том, что ждет впереди, чтобы не позволять своим мыслям задерживаться на деталях предстоящей ночи. Ночи, когда ей придется стоять перед зеркалом и наблюдать, как в одночасье ее Горец постареет более чем на тысячу лет.

И распадется грудой пыли.

– Мы проведем вместе все время, которое я смогу быть свободным в тот день, а потом ты уйдешь с остальными в другое место. Обещай мне это, – настаивал он. – Драстен взял на себя обязанность разбить зеркало, как только все закончится, таким образом, никто никогда больше не станет его пленником.

– Это несправедливо, Кейон, ты не можешь…

– Я могу, и... Это последняя просьба умирающего человека, – сказал он грубо. – Я хочу, чтобы ты вспоминала меня как мужчину, дорогая, как твоего мужчину. А не заключенного Темного Мага. Я не хочу, чтобы ты видела, как я умираю. Обещай мне, что ты не сделаешь этого, Джессика. Обещай мне и скажи это серьезно.

Джесси была не в состоянии больше сдерживать слезы. Горячие и мокрые, они обжигали ее щеки.

Пока она смотрела на него сквозь слезы, целая жизнь: надежды и мечтания, желание и страсть, любовь, семья и дети, которых у нее никогда не будет, – предстала перед ее мысленным взором.

Это было чересчур.

Когда она смогла говорить снова, ее голос был тихим и пылким.

– Я обещаю тебе, Кейон МакКелтар, что не буду смотреть, как ты умираешь.

Когда он привлек ее в свои объятия, чтобы поцеловать, она закрыла свои глаза и благословляла небеса за скрытость и недоступность своих мыслей.

Поскольку, хотя она и дала ему обещание, как он просил, но подразумевала под этим совсем иное, не то, что он.

САМАЙН

ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ МИНУТ ДО ПОЛУНОЧИ

– Ну все, Джессика. Сила охранных заклинаний снижается. Ты ведь знаешь, что это означает?

Сделав медленный глубокий вдох, Джесси кивнула.

– Да, – ответила она мягко. – Лука сможет теперь войти в замок, но он не сможет использовать магию.

– Девушка, не обольщайся, думая, что находишься в безопасности рядом с ним. Он все еще может представлять для тебя опасность, будучи мужчиной. Я хочу, чтобы ты надела это.

Он удобно закрепил ножны на ее предплечье, затем плавно вложил в них кинжал с гладкой рукояткой: острием к локтю, рукояткой к запястью.

– Натяни поверх него свой свитер.

Она сковано выполнила указание.

– Сделай вот так. – Он сделал стремительное движение своей рукой. – А теперь нападай.

Она повторила его движение, удивленная тем, как отлично оно получилось, и рукоятка плавно легла в ее ладонь.

Он помог ей вернуть кинжал в ножны.

– Он в отчаянии, Джессика. Это единственное, что движет им. Не думай, что он действительно готов пойти на сделку. Ожидай обмана. Ожидай предательства в самый последний момент. Оно обязательно произойдет.

Она кинула на него взгляд. В его голосе была странная уверенность, когда он произносил последнюю фразу: «Оно обязательно произойдет». Как будто ему было известно что-то, о чем она не догадывалась.

– Но вчера ты говорил, что думаешь, что он передаст десятину через зеркало и уйдет, – возразила она с тревогой. – Ты говорил, что, скорее всего, он сосредоточится на том, чтобы найти Темную Книгу, и лишь затем вернется и попытается забрать зеркало у Келтаров. Это – основная цель, так ведь? Выиграть чуть больше времени. Я права?

Он долго задумчиво рассматривал ее.

– Я лишь призываю тебя быть настороже, девушка. Постоянно, – повторил он. – Будь бдительной. Не теряй свою обороноспособность ни на секунду. Ты никак не сможешь предугадать, что может произойти в промежутке между одним мигом и следующим. Помни это. Будь готова ко всему. Всему.

– Ты начинаешь беспокоить меня. Да ты что, в…

– Помолчи, девушка, – оборвал он ее. – Я должен идти. Времени осталось мало, и нам не нужно, чтобы он увидел меня. Он думает, что ты действуешь в одиночку. Он должен продолжать верить в это. Но не бойся, я буду следить за тобой.

Уже на полпути по коридору, он обернулся.

– Постоянно настороже, девушка, – прошипел он.

Джесси сглотнула. Она испытывала стеснение в запястье, где чувствовался вес кинжала.

– Постоянно настороже, Дэйгис, – отозвалась она эхом. – Я обещаю.

Двадцать минут до полуночи.

Джесси дрожала, пока быстро перемещалась по коридору. Пять дней назад, когда она обещала Кейону, что не будет наблюдать, как он умирает, она обладала большой решимостью, и небольшим количеством надежды.

Однако позже в ту ночь ситуация решительно изменилась.

После того, как зеркало призвало Кейона, она вышла из Серебряной Комнаты и поспешила в библиотеку, чтобы связаться с Лукой. Она сидела у компьютера, ее почтовый ящик с входящими сообщениями был открыт, и она собиралась нажать на одно из его электронных писем, когда Дэйгис вышел из-за штор, застав ее врасплох. Он сказал ей, что находился в библиотеке несколько ночей назад и знал, что она получала электронные письма от Тревейна.

Пока она удивленно таращилась на него, наполовину уже готовая к тому, что сейчас ее отволокут в какую-нибудь средневековую темницу для наказаний, он потряс ее следующим заявлением: «Насколько сильно ты хочешь, чтобы он жил, девушка?»