Сьюзен Кинг - Король чародеев

Она села рядом, взяла холодеющую руку Ранальда, бледную и безжизненную, и заплакала. Он был так благодарен ей за спасение дочери! Бедная Сорча будет рада услышать о том, что ее муж ушел из этого мира, отдав последние силы ради спасения другого человека… Как смягчилось жестокое сердце Ранальда, но как поздно это произошло! Слезы с новой силой хлынули из глаз Микаэлы. Кто-то подал ей насквозь мокрый плащ, и она накрыла им тело усопшего.

Вокруг нее мужчины продолжали бороться за жизнь. Одни сели на весла, другие стали тянуть за канаты, всеми силами стараясь подтащить корабль поближе к спасительному камню. Наконец водоворот отпустил «Морского дракона». Гребцы навалились на весла, и корабль, тяжело переваливаясь, развернулся. Дайрмид приказал всем грести что есть мочи и тоже изо всех сил заработал веслом.

Сидевшая возле Ранальда Микаэла внезапно осознала, что ее больше не мучает ни морская болезнь, ни извечный страх перед водой. Ветер дул с прежней силой, но дождь ослабел. Молодая женщина опустила голову и закрыла лицо ладонями.

Неожиданно на плечи ей легли две сильных любящих руки. Микаэла обернулась и очутилась в объятиях Дайрмида. Что-то бормоча – она не могла разобрать его слов, – он стал покрывать поцелуями ее заплаканное лицо и вдруг засмеялся:

– Родная моя, ты соленая, как море!

Микаэла обняла его так, словно стремилась отдать ему душу. Ей очень многое хотелось ему сказать, но она молчала, не в силах выразить словами нахлынувших на нее чувств. В ее сердце перемешались радость жизни, счастье от встречи с любимым, надежда и огромное чувство вины. Молодая женщина тяжело вздохнула и положила голову на грудь Дайрмиду. Он нежно гладил ее по спине, терпеливо дожидаясь, пока она заговорит.

Наконец она сказала:

– Ранальд… – наконец произнесла она, – Ранальд меня спас. Его тяжело ранило в живот. Мне невыносима мысль, что…

– Не думай об этом больше! – догадавшись, что ее мучает, воскликнул лэрд. – Ты не виновата в его смерти. Он по своей воле отдал за тебя жизнь, как это сделал бы на его месте и я.

Микаэла знала, что это правда. Тронутая его самоотверженностью, она снова прильнула к его груди.

– Пойдем, родная, – сказал Дайрмид. – Я должен помочь своим людям, а ты посидишь возле меня. Если мы всегда будем объединять свои усилия, то сможем достичь всего, чего только пожелаем!

Она ответила ему счастливой улыбкой, а «Морской дракон» уверенно мчался вперед, с каждым мигом приближая их к дому.

– Свадьба – это уже счастье, – заметила Микаэла, усевшись на скамью рядом с Дайрмидом. – Но если женятся сразу три пары, да еще одновременно крестят новорожденную и справляют Новый год, счастья становится слишком много, ты не находишь? – Довольная своей шуткой, она рассмеялась.

– Разве его бывает слишком много, родная? – усмехнулся Дайрмид. Он любовался красавицей женой – ее искрящимися радостью, голубыми, как небо в июне, глазами и золотистыми волосами, на которых играли блики факелов. По сравнению с ней даже приколотая к синему праздничному платью драгоценная брошь казалась заурядной подделкой. «Счастья не может быть слишком много, – подумал он. – Чем счастливее человек, тем сильнее он жаждет счастья!»

– Между прочим, говорят, венчание в Новый год приносит супругам удачу, – продолжала Микаэла, пожимая его руку тонкими нежными пальцами.

– Как-то ты сказала, что тебе приносит удачу вот это, – он дотронулся до золотой, усыпанной драгоценными камнями броши.

Она бросила на мужа лукавый взгляд.

– А разве мой талисман меня подвел? – Дайрмид понимающе улыбнулся той чарующей, чуть скошенной набок улыбкой Кемпбеллов, которую она так любила.

Вокруг них бурлил праздник – никогда еще в Глас-Эйлин не съезжалось столько народу. Еще бы: утром к алтарю пошли сразу три пары: Дайрмид и Микаэла, Гилкрист и Иона, Мунго и Сорча, а после венчания священник окрестил маленькую Ангелику. Малышка, правда, вела себя не лучшим образом, беспокойно крутилась и ознаменовала приобщение к крещеному миру окроплением новой рубашки своего крестного отца Дайрмида. Лэрд улыбнулся, вспомнив, сколько смеха вызвало это маленькое происшествие.

Он сжал руку жены и почувствовал, что она отбивает носком туфельки такт, слушая игру Гилкриста. Даншенская родня уже несколько дней гостила в Глас-Эйлине – помимо Гилкриста с Ионой приехали также Артур, Ангус, Лили, Бригит, дети Мунго. Теперь все они пировали и веселились, радуясь счастью новобрачных и приходу Нового года. Почти никто уже не вспоминал о не столь давнем печальном событии, когда на кладбище неподалеку от замка по-семейному тихо похоронили Ранальда Максуина. Только по настоянию Сорчи на утренней мессе память Ранальда почтили молитвой и скорбным молчанием.

После этого веселье потекло рекой: уже несколько часов шел пир с обильными яствами, музыкой, танцами, шутками и смехом. Дайрмид предпочел сидеть за столом, наблюдая за праздничной суетой, Микаэла же с удовольствием танцевала и только сейчас, запыхавшись, уселась на скамью рядом с мужем. Она по-свойски отпила из его кубка, отломила кусочек его медовой лепешки, и Дайрмид с нежностью погладил ее по плечу.

– Дамы требуют тебя в круг! – улыбнулась Микаэла. – Посмотри, как нетерпеливо тебе машет Бригит, а ты не идешь. Подозрительная для новобрачного любовь к уединению!

– Бригит прекрасно танцует и без меня, – усмехнулся лэрд, ласково посмотрев на племянницу.

Бригит немного подождала, но, видя, что дядя не трогается с места, стала танцевать без него. Это был ее собственный, особый танец: она ритмично покачивалась и кружилась, переступая здоровой ногой и подтягивая больную. В последнее время девочка научилась обходиться без шин, и Дайрмид не мог нарадоваться этому.

– Какая она молодец! – пробормотала Микаэла.

У Дайрмида перехватило горло – он вспомнил, какой жалкой и несчастной была его девочка не так давно. Теперь совсем другое дело: она окрепла, осмелела, и боли в ноге беспокоили ее все реже и реже. Сразу после смерти Ранальда Дайрмид съездил в Даншен и привез Бригит в Глас-Эйлин, взяв с остальных обещание приехать на его свадьбу.

С тех пор каждый день лэрд и Микаэла вместе лечили Бригит: делали массаж и горячие ванны с настоями из целебных трав, разминали мышцы, учили физическим упражнениям. И каждую ночь Микаэла, усаживаясь на краешек ее кровати, отдавала девочке целительное тепло своих рук. Бригит называла это «волшебством».

– Да, ей намного лучше, – кивнул Дайрмид. – С ней и впрямь случилось чудо, вернее, много чудес – маленьких, будничных, но настоящих!

Дайрмид поднес к губам руку Микаэлы, такую тонкую и хрупкую в его широкой ладони, и с нежностью поцеловал. Глаза молодой женщины наполнились слезами. Она посмотрела на Бригит, похожую на прелестный цветок, в своем воздушном розовом платье, и засмеялась от радости.