Кристина Дорсей - Море соблазна

Девушка вытерла глаза и спустилась вниз. О предстоящем деле лучше всего было переговорить с Иебедией, пусть даже он и теперь имеет на нее какие-то матримониальные виды.

Ничьи ухаживания и ничьи чувства не трогали теперь кокетливую Фелисити Уэнтворт, ибо она твердо решила: если Дивон Блэкстоун окажется для нее недоступен, она не выйдет замуж ни за кого и никогда.

Приблизившись к библиотеке, девушка увидела, что дверь в нее распахнута; оттуда доносились громкие возбужденные голоса отца и пастора. Фелисити вздохнула: разговор с Иебедией придется немного отложить. Она уже повернулась, чтобы идти к себе, как вдруг услышала из библиотеки имя, заставившее ее остановиться. Иебедия пылко обвинял отца в позорном отступлении от своих принципов из-за какого-то отвратительного рабовладельца.

– Да понимаете ли вы, где осядут все те медикаменты и провиант, что вы, можно сказать, подарили этому южанину?! Они достанутся этим исчадиям ада, рабовладельцам-убийцам! Они используют ваши товары лишь для продолжения войны! Для того, чтобы и дальше держать негритянское население под своим железным сапогом!

Возмущенная Фелисити вернулась было снова к дверям библиотеки, готовая войти и рассказать этому слепцу всю правду о людях, живущих на далеком Юге, но отец сам предупредил ее пламенную речь, поставив на место потерявшего голову проповедника.

– Прекратите разговаривать в таком тоне, Иебедия! Вы отлично знаете, что я никогда не помогал и не собираюсь помогать Югу, но о капитане Блэкстоуне я все же навел справки. Этот молодой, человек – известный и благородный прорыватель блокад, о нем хорошо знают и на нашем флоте, и, могу добавить, его поимка будет высоко оценена высшим морским руководством…

– Но вы же обещали мисс Фелисити…

– То, чего она не узнает, ей не повредит. Девчонка просто околдована этим Блэкстоуном, и я… то есть мы обязаны пресечь его влияние на нее раз и навсегда. Судно его практически загружено, и он намерен покинуть порт с утренним приливом. На рассвете и он, и вся команда будут уже в наручниках препровождены в федеральный лагерь для военнопленных.

Выдержав еще несколько минут, чтобы до конца осознать предательский план отца, Фелисити сломя голову помчалась в гавань.

К тому времени как Фелисити добралась до порта, она уже едва дышала и притом лишилась своих золотых сережек, которые, впрочем, сослужили ей хорошую службу. Схватив по дороге первый попавшийся кэб, она вдруг вспомнила, что денег у нее с собой нет ни цента, и потому, не торгуясь, вытащила из ушей материнское наследство и вручила его опешившему вознице.

Прошмыгнув мимо портовых докеров, при свете газовых рожков заканчивающих погрузку «Бесстрашного», Фелисити взлетела на сходни, где столкнулась лицом к лицу с мистером Мак-Фарландом, который раскуривал свою трубочку, как всегда не торопясь и со вкусом.

– Ну, барышня, что же привело вас сюда на этот раз? Да неужто это и в самом деле вы? Глазам своим не верю!

– Где Дивон?

– Надо полагать, на палубе, но… – И шотландец лишь задумчиво почесал бороду, увидев, как нарядная девушка побежала дальше, едва ли не расталкивая всех, кто попадался ей на пути.

Палуба кишела народом, и на мгновение Фелисити вынуждена была остановиться и оглядеться. Дивон стоял неподалеку в толпе матросов у приоткрытого люка, раздетый до пояса и потный от тяжелой работы.

– Дивон! – крикнула Фелисити и стала пробираться к полностью поглощенному погрузкой капитану.

Кивнув ближайшему матросу, Дивон отошел от люка и обнял подбежавшую девушку, не обращая никакого внимания на любопытствующие взгляды людей на палубе. Фелисити тяжело дышала, и он с дрожью ощутил, как поднимается под тонким шелком ее тугая грудь.

Глядя прямо в ее синие глаза и забыв обо всем на свете, он тревожно и ласково прошептал:

– Что-то случилось? С тобой?!

– Не со мной – с тобой! – Фелисити с трудом успокоилась, чтобы объяснить ему ужасную ситуацию. – Это ловушка! Ловушка! О, я так виновата! – Она прикусила дрожащую нижнюю губу; она тряслась, как в лихорадке, с того момента, как услышала о злодейском плане отца, и сейчас была одержима лишь одним – спасти Дивона пока еще не поздно. Но теперь на нее навалились и весь позор отцовского предательства, вся гнусность и низость северян.

– О Дивон, он вовсе не намерен выпустить тебя отсюда! Все его обещания – ложь, ложь, грязная ложь!

– Успокойся, – мягко попросил Дивон, прижимая ее к своему плечу.

– Я не могу! Не могу! – Она вырвалась из его рук и почти закричала: – Ты должен уехать! Отец посылает людей, чтобы захватить вас! Они отправят тебя и всю команду в лагерь для пленных!

Лицо Дивона мгновенно окаменело, и зеленые глаза вонзились в ее лицо.

– Откуда тебе это известно?

– Я слышала, как они говорили – Иебедия и отец. Иебедия высказывал неудовольствием тем, что отец пошел тебе навстречу, а папа тогда сказал, что беспокоиться тут не о чем и что ты никуда не отплываешь утром, потому что еще на рассвете вас всех схватят! О Дивон, я так виновата, так виновата! Это все моя доверчивость!

– Неправда. – Дивон снова заключил девушку в кольцо своих горячих рук. Пальцы его нежно поглаживали Фелисити по спине, а взгляд беспокойно метался по причалу и палубе, где вовсю кипела работа. «Бесстрашный» был разгружен уже полностью, но провиант и медикаменты поступили еще только наполовину; словом, как бы люди ни старались, пройдут еще долгие часы, прежде чем судно сможет отчалить.

– Когда? – сурово потребовал Дивон. – В какое время они придут за нами?

– Я не знаю. Он только сказал «на рассвете». Ох, Дивон, лучше бы тебе поторопиться!

– Оставайся здесь, я сейчас вернусь! – С этими словами Дивон отпустил ее и пошел по кораблю, спокойно предупреждая людей о немедленном выходе в море.

– Но, кэпт'н, не можем же мы оставить половину груза гнить здесь, на причале, а?

– Будет хуже, если мы сами сгнием в тюрьме у янки! – Дивон похлопал матроса по плечу. – Заберем груз в следующий раз.

Когда Дивон вернулся к Фелисити, вся команда «Бесстрашного» уже поднимала пары и убирала все, что можно, на нижнюю палубу.

– Возьми меня с собой, Дивон! – Фелисити рванулась к капитану, протягивая руки, словно в мольбе.

– Я не могу, Рыженькая. – Дивон отвернулся. – Я не могу гарантировать даже того, что мы живыми выйдем из гавани, а ты для меня слишком дорога, чтобы рисковать твоей жизнью.

– Тогда похить меня! Ведь все пираты так делали! Так сделал и твой предок во время революции… И к тому же, может быть они не станут топить корабль, если на борту буду я? – Глаза девушки умоляли и требовали, но, как ни хотелось Дивону изменить существующее положение вещей, он лишь угрюмо покачал головой.