Жюльетта Бенцони - Талисман Карла Смелого

Но маркиза напрасно боялась показать свою слабость слугам, весь дом переживал точно так же, как и она. До трагического исчезновения никто и не подозревал, какое важное место занимала несносная План-Крепен в обширном особняке, глядящим передними окнами на тихую улицу Альфреда де Виньи, а задними на зеленый парк Монсо. Кто бы мог предположить, что даже Евлалия, лучшая на свете кухарка, испортит обожаемое Адальбером суфле с трюфелями? Мятежное суфле не пожелало подняться в духовке и оказалось за это в мусорном ведре. Заменила его жалкая яичница-болтушка с крутонами, вызвав насмешливые искры в синих глазах Адальбера.

На следующий день главному комиссару полиции нечего было сообщить во время своего недолгого посещения особняка маркизы де Соммьер. Никто лучше него не знал об отсутствии новостей, но комиссар счел своим долгом появиться в особняке лично, хоть следствию нечем было пока похвастаться. Личное посещение было знаком дружеского расположения, а к дружбе обитатели особняка были чувствительны. Ланглуа еще не ушел, когда Адальбер привез Лизу Морозини. Никому не объявляя, он встретил ее на вокзале.

После драмы прошлого лета она еще ни разу не приезжала к госпоже де Соммьер, но если и испытывала какие-то опасения относительно того, как ее здесь примут, то Видаль-Пеликорн мигом их все рассеял.

– Будьте такой, какой вы были... и есть, – добавил он поспешно. – Лучше вести себя так, словно не было всех этих ужасов, от которых пострадали мы все, но в разной степени. Достаточно и того, что исчезла План-Крепен, так что, прошу вас, не возвращайтесь на цыпочках!

И вот после звонка, которым был вызван Сиприен, по паркету гостиной, что вела в библиотеку, застучали каблучки молодой женщины.

– Я предваряю приезд Альдо, тетушка Амели! – воскликнула Лиза, обнимая маркизу де Соммьер. – Как только он узнает, что здесь происходит, он тут же приедет. А я готова помочь вам всем, чем только смогу!

– Неужели вы оставили даже своих малышей, чтобы меня утешить? Вы не можете себе представить, как я рада вашему приезду!

Женщины поцеловались, почувствовав, что привязаны друг к другу еще нежнее, чем прежде.

Не было сомнений, что Лиза вновь была той же самой чудесной обаятельной женщиной, которую злонамеренный псевдоэскулап превратил сначала в мегеру, а потом надеялся довести до сумасшествия. У Лизы снова розовели щеки, взгляд темно-синих глаз обрел присущую им ласковость, на лице сияла улыбка, она вновь была милой и элегантной. Спеша увидеть маркизу, она не уделила Сиприену ни минутки, и он не успел помочь ей снять зимнее пальто из серой шерстяной ткани с серебристой норкой. Когда она от него избавилась, то осталась в костюме из точно такой же ткани, сшитом, безусловно, самым лучшим портным Венеции и не имеющим ничего общего с юбками, похожими на фунтик с картошкой, которые она когда-то носила. Адальбер забрал у Лизы пальто и подвел ее к Пьеру Ланглуа. Комиссар от души улыбнулся молодой женщине, довольный, что ее неожиданное появление разрядило напряженную и безрадостную атмосферу дома.

– Ах, и вы здесь, господин главный комиссар! Простите, что я вас сразу не заметила!

– Не стоит извиняться, княгиня. Я очень рад увидеться с вами снова, – добавил он, целуя ей руку.

– Я тоже очень рада, хотя не сомневаюсь, что вы больше бы обрадовались моему мужу, но надеюсь, что он очень скоро здесь появится.

– Могу я спросить, где он сейчас? Только не подумайте, что я вас подвергаю допросу!

– А я надеюсь, что вы не сочтете меня лгуньей, которая уклоняется от ответа, если отвечу, что не знаю. Адальбер может подтвердить, что для нашей семейной жизни загадки – самое обычное дело. К Альдо приходит незнакомец, и после разговора с ним он отправляется в Мадрид, Рим, Лондон, Париж или всего-навсего в Милан или Равенну. Иной раз даже в обычную табачную лавочку на набережной, а потом оказывается на другом краю света, хорошо еще, что не среди арктических льдов, где не часто находят бриллианты, рубины, изумруды и прочие драгоценности. А потом в один прекрасный день он возвращается, сияя победной улыбкой.

– Так куда же он отправился в последний раз?

– К мэтру Массариа, нашему нотариусу...

Да, в тот день курьер принес Альдо Морозини коротенькую записку от мэтра Массариа, который просил его зайти в любое удобное время, сообщив, что сам он никуда выходить не собирается. За безупречными формулами вежливости, какими старинный друг дома, как всегда, украсил свое письмецо, читалась настоятельная просьба навестить его как можно скорее. А если возможно, тотчас же!

Альдо тут же закрыл папку с бумагами, которые просматривал, скорым шагом вышел из кабинета и побежал вниз по лестнице в библиотеку, где имел обыкновение находиться Ги Бюто, его управляющий и главное доверенное лицо. Но... растянулся на площадке во весь рост! Он невольно испустил проклятие и позвал:

– Лиза!

Она тут же появилась наверху и удивленно подняла брови, увидев мужа сидящим на площадке и прижимающим к носу платок.

– Что ты там делаешь? – осведомилась она.

– А ты как думаешь? – сердито отозвался Альдо в ответ и помахал в воздухе батистом, запятнанным кровью. – Скажи негодникам-близнецам: если они еще раз забудут мяч на лестнице, я отколочу одного, взяв за ноги другого!

Сдержав смех, который явно был сейчас неуместен, Лиза сбежала к несчастной жертве, забрала платок, осмотрела раны и взяла мужа под руку, помогая преодолеть последние ступеньки.

– Кровь больше не идет, – утешила она его. – Сейчас я замажу тоном твою царапину, и римский профиль вновь будет безупречен. Интересно, а куда это ты так мчался?

– Спускался, чтобы предупредить Ги, что зайду к Массариа. Он прислал мне записку. А твой тон какого цвета?

– Зеленого! Ты будешь неотразим! – Лиза осторожно коснулась губами больного места. – Да нет, такого, как нужно! И продержится ровно сутки, несмотря на отвратительную погоду, в которую без кашне не обойдешься. Вот увидишь, у тебя не будет даже синяка.

Провозившись не меньше четверти часа с царапиной, Альдо, хоть и собирался поначалу идти пешком, как любил это делать обычно, теперь решил ехать. Он спрыгнул в "Риву", свой катер, и сказал Зиану, который начищал мелом медные фрагменты корпуса, куда его везти.

Войдя в дом нотариуса, Альдо испытал чувство, которое испытывал всякий раз, переступая порог собственного дворца: он сделал шаг в давнее прошлое Венеции. Сейчас это чувство возникло, возможно, потому, что в особняке нотариуса царила особая атмосфера сурового священнодействия. Из бюро доносился отдаленный рокот пишущих машинок. Строг и элегантен был сам хозяин – круглое лицо, усы, изящная бородка с проседью, лорнет. Но главное – искренняя сердечность, неподкупная честность и великолепное знание законов, благодаря чему мэтр Массариа был для своих клиентов неоценимым советчиком, а для семьи Морозини – близким и дорогим другом. Нотариус встретил гостя с нескрываемой радостью.