Кэтрин Коултер - Песня огня

Де Лорис откинулся на стуле, не отрывая взгляда от лица Грэлэма.

— Послушайте, милорд! Если Кассия умрет незамужней, то моя судьба будет решена. Жоффрей не станет дожидаться, пока мое тело одряхлеет от старости. Он возьмет то, что считает своим. Но если останетесь вы, муж Кассии…

— Вдовец!

— Пусть вдовец. Жоффрей окажется бессильным против столь могущественного английского дворянина. Я не могу спасти свою дочь, но могу спасти Бельтер! Женитесь на ней, Грэлэм, а потом вы отправитесь к герцогу Бретонскому и засвидетельствуете ему свою вассальную покорность. Я больше ничего у вас не прошу. Вы вернетесь в Англию с честью, и ваши сыновья смогут рассчитывать на то, что унаследуют богатые земельные владения.

Де Моретон стремительно поднялся с места и принялся шагать взад и вперед.

— Вы ведь даже не знаете меня! — сказал он, стараясь призвать на помощь трезвость суждений и хладнокровие. Наконец рыцарь остановился прямо перед Морисом и стоял теперь, сложив руки на мощной груди. — Находясь в таком нелегком положении, как вы можете доверять свои владения человеку, который может оказаться величайшим негодяем во всем христианском мире?

— Я предпочитаю довериться неизвестному мне негодяю, чем известному. А вы негодяй, милорд?

На скулах Грэлэма вздулись желваки.

— Оставьте меня в покое, Морис! Если вы опасаетесь племянника, я убью его ради вас до того, как покинуть Бретань. Может быть, тогда вам станет легче?

— Нет, — спокойно возразил де Лорис. — У Бельтера должен быть владелец. И он должен быть сильным, безжалостным и бесстрашным воином. В вас я вижу будущее для Бельтера. Вы должны стать его хозяином.

Грэлэм смотрел на пожилого воина, не нарушая тягостного молчания.

— Возможно, сейчас Кассия при последнем издыхании, — продолжал Морис. — Если вы на ней не женитесь, милорд, я потеряю все, что мне дорого в этом бренном мире. Заклинаю вас всем святым! Неужели я прошу так много?

Ведь я ничего не беру у вас, только даю! Вы не поступитесь своей честью и не будете иметь оснований стыдиться!

Но не страстные слова Мориса де Лориса оказали решающее действие на англичанина, а слезы, катившиеся по его щекам, слезы, за которые его нельзя было упрекнуть.

— Будь по-вашему! — сказал Грэлэм.

Рыцарь приблизился к Кассии, в то время как священник произносил обычные в таких случаях слова. Сильная мужская рука, накрыв хрупкую руку, чувствовала тонкие косточки, и сердце Грэлэма сжала тоска. Писец Мориса торопливо составил брачный контракт, и в тягостной тишине удушающе-жаркой комнаты Грэлэм де Моретон поставил на нем свое имя и все свои титулы. Он молча смотрел, как де Лорис водил по пергаменту бесчувственной рукой Кассии.

— Моя дочь умеет писать, — сказал Морис, и голос его прервался. — Я научил ее.

Дело было сделано. Грэлэм слышал тихие хрипы в ее груди и знал, что конец девушки близок. Неторопливо снял он с пальца тяжелое золотое кольцо с ониксом и выгравированной на нем рельефной фигуркой волка и надел на безымянный палец Кассии. Потом сжал ее пальцы в кулачок, чтобы кольцо не соскользнуло, и осторожно вернул руку на место.

— Идемте, милорд, — позвал его Морис. — Нам еще многое предстоит сделать, прежде чем я начну ее оплакивать.

Де Моретон бросил прощальный взгляд на свою несчастную жену, потом вслед за Морисом вышел из комнаты.

— Скоро наступит утро, милорд. Вы должны немедленно отправиться в Сент-Пол-де-Леон. Это на северном побережье. Там находится замок герцога Бретонского, Вы скажете ему, что женились на Кассии де Лорис и предъявите брачный контракт.

— Герцог меня знает, — спокойно произнес Грэлэм.

Он помнил этого сильного и гордого человека, Шарля де Марсэ, и был уверен, что тот ценит его. Грэлэм одержал над ним победу на турнире и теперь думал, помнит ли об этом герцог.

Голос Мориса окреп.

— Вы должны присягнуть герцогу на верность. Надо как можно дольше скрывать от него смерть Кассии.

— Хорошо, Морис. Я вернусь…

— Нет! В этом нет надобности, милорд. Я похороню дочь, а вы продолжите свое путешествие.

На минуту он опустил глаза и посмотрел на свои узловатые руки.

— Я хочу предаться скорби в одиночестве. Я могу теперь не опасаться Жоффрея, потому что о вашей свадьбе будет известно всем. Благодарю вас, Грэлэм де Моретон.

Грэлэм разделял скорбь де Лориса, но не знал, как выразить свои чувства.

— Благодарю вас, — повторил Морис, откидываясь назад и расправляя плечи.

— А теперь вам пора в путь. С Богом, сын мой.

Рыцарь остановил свой небольшой отряд, чтобы оглянуться на Бельтер, купающийся в лучах рассвета. Замок был великолепен, и Грэлэм не мог сдержать охватившую его радость оттого, что однажды это владение будет принадлежать его сыновьям.

— Гай, — обратился он к своему спутнику. — Ты знаешь, что произошло. Я хочу, чтобы ты об этом не распространялся. И пусть твои люди тоже помалкивают.

— Да, милорд, — согласился Гай, который и без того был не очень разговорчив. — Мне… мне жаль, милорд.

— Мне тоже жаль, — отозвался Грэлэм. Он пришпорил Демона. Жеребец рванулся вперед, и скоро Бельтер исчез за их спинами в облаке пыли.

Шарль де Марсэ, герцог Бретонский, сидел развалившись на стуле. Мысли герцога были далеко от препирательства двоих рыцарей, спор которых ему предстояло решить. Он думал не о них, а о своей жене Алис и ее непомерных требованиях, продиктованных злобой и эгоизмом. Она всегда чего-нибудь требовала от него: новую драгоценность, новое платье — да вообще все, что только ей приходило в данный момент в голову! Черт бы побрал эту сучку, думал он с раждражением, ворочаясь на стуле. Она посмела выбранить его за то, что он приблизил к себе другую, когда эта холодная как лед стерва отказала ему в своем расположении.

Внезапный скрип стула заставил мгновенно умолкнуть рыцарей, и они выжидательно устремили взгляды на своего соверена.

Герцог махнул рукой.

— Продолжайте, — хмуро приказал он и добавил, обращаясь к своему писцу: — Ты, Симон, запиши суть… вопроса.

— Да, милорд, — отозвался Симон и снова сгорбился над небольшим столиком, на котором вел записи.

«Бедный Симон, — думал Шарль, — у меня на службе он скоро станет горбуном». Вздохнув, герцог подумал, насколько лучше было бы сейчас выехать на охоту. На дворе стоял прекрасный весенний день, воздух был чистым и свежим. Все было бы лучше, чем слушать препирательства о столь маленьком замке, что он, пожалуй, поместится у него под кольчугой. Оба молодых рыцаря нуждались в кровопускании, и герцог вяло размышлял, не стоит ли заставить их сразиться друг с другом. Но тут он заметил взгляд, брошенный на него Симоном — черт бы побрал наблюдательного старика! — и заставил себя снова переключить внимание на рыцарей.