Джоанна Линдсей - Нежный плут

– Может быть, его нет дома?

Мак ничего не сказал, только терпеливо держал наготове руки, чтобы помочь ей сойти с лошади. Из трубы шел дым. Дом был обитаем. Джорджина кусала губы, наконец, расправила плечи. В конце концов, что ей было нервничать? Она выглядела прекрасно. Она выглядела значительно лучше той, какой Малком помнил ее. И ему наверняка будет приятно, что она сумела его разыскать.

Она позволила Маку снять себя с лошади и последовала за ним к дому по дорожке из красного кирпича. Приостановилась, чтобы унять сердцебиение, но Мак этого не принял во внимание. Он постучал в дверь. Она открылась. На пороге стоял Малком Камерон. Черты его немного стерлись из памяти, но Джорджина сразу узнала его – он почти не изменился за прошедшие годы. От глаз бежало несколько морщин – как у всех моряков, но иных изменений она не заметила. Даже не верилось, что ему двадцать четыре года. Он стал выше ростом. Он стал значительно выше – футов шесть, не меньше, как тот Джеймс… Боже мой, почему она снова о нем вспомнила? Малком, правда, не раздался в плечах и не прибавил в весе. Он был таким же стройным и худощавым, как и раньше, и это ему очень шло. Именно сейчас она меньше всего на свете испытывала головокружение от вида широких плеч и мускулистых рук.

Малком выглядел отлично. Он был очень красив, и Джорджина не сразу заметила малыша, которого он держал на руках, – девочку лет двух, с длинными льняными волосами и серыми глазами. Джорджина смотрела на него, а он глядел на нее так, как будто не узнавал. Хотя, конечно, он узнал ее. Она не настолько изменилась. Он был удивлен, и понятно, почему. Видимо, ее он меньше всего ожидал увидеть на пороге своего дома.

Надо было что-то сказать, но мысли никак не выливались в слова. Малком перевел взгляд на Мака, и его выражение немного изменилось, он узнал его и приветливо заулыбался. Он и не представлял, как ранило его пренебрежение девушку, совершившую такое путешествие, чтобы найти его.

– Ян Макдонелл? Ты?

– Он самый, во плоти.

– В Англии? – Малком изумленно покачал головой. Усмехнулся. – Ты меня привел в замешательство. Но все равно, проходи. Посидим, поговорим. Есть о чем. Черт, вот так дело!

– Да, все мы удивлены, – ответил Мак, смотря на Джорджину. – Ты что-нибудь хочешь сказать, девочка?

– Да. – Джорджина прошла в маленькую комнату, похожую на гостиную, окинула ее любопытным взглядом, потом повернулась к Малкому и спросила прямо: – Чей это ребенок, Малком?

Мак кашлянул и посмотрел на потолок, как будто увидел там что-то безумно интересное. Малком поставил девчушку на пол и нахмурился.

– Мы разве с вами знакомы, мисс?

– Ты на самом деле не узнаешь меня? – Она почувствовала некоторое облегчение.

– Узнаю? Вас? – складки на лбу Малкома стали глубже.

Мак кашлянул снова. Джорджина метнула на него недовольный взгляд и обратилась с сияющей улыбкой к своему любимому.

– Конечно, ты должен меня узнать. Но я прощаю тебе забывчивость. Мы давно не виделись, а я изменилась больше, чем полагала. Я на самом деле изменилась. – Она нервно засмеялась. – Забавно, что мне необходимо представиться. Итак, Джорджина Андерсен, Малком, и твоя невеста.

– Малышка Джорджи? – Он расхохотался, но создавалось впечатление, что он не смеется, а пытается подавить удушье. – Не может быть!

– Уверяю тебя…

– Этого просто не может быть, – воскликнул он, испытывая не столько сомнение, сколько ужас. – Ты красавица. Она не была… Она не могла так измениться!

– Да, конечно, я другая, – сказала Джорджина в замешательстве. – Но изменение не произошло за одну ночь. Это происходило постепенно, а тебя ведь не было там, чтобы заметить перемену. Клинтон отсутствовал три года и был изумлен, когда вернулся. Но он-то знал, что я это я.

– Он твой брат, – возразил Малком.

– А ты мой жених, – резко ответила Джорджина.

– Боже мой, но не думаешь же ты… Когда все это было – пять или шесть лет тому назад. Я и не надеялся, что ты станешь меня ждать. Проклятая война. Все изменилось, разве ты не видишь?

– Нет, не вижу. Когда началась война, ты находился на борту английского корабля. Но не по своей вине. Ты оставался американцем.

– В том-то и дело, девочка. Мои родители хотели обосноваться в Америке, а не я. Я никогда не считал себя американцем.

– Не пойму, к чему ты клонишь, Малком?

– Я был и есть англичанин. Именно поэтому меня забрали в армию. Я был совсем молодым, они поверили, что я не дезертир. Я подписал какие-то бумажки – мне все равно было, на чьем корабле плавать. Сегодня же у меня все в порядке, я второй помощник капитана на…

– Мы знаем, на каком корабле, – сухо ответила Джорджина. – Именно поэтому мы и нашли тебя, хотя занимались поисками целый месяц. У американского купца записи не могли бы находиться в таком небрежении. Мои братья знают, где находится каждый из их команды, когда корабли в порту… Дело не в этом. Итак, ты воевал на стороне англичан. Четверо моих братьев отдали свои корабли для американского флота – и ты мог бы выступить против любого из них?

– Полегче, девочка, – вмешался Мак. – Ты и раньше знала, что он воевал против нас.

– Да, конечно, но я думала, он делает это по принуждению. Он же с удовольствием признается в том, что он – предатель.

– Нет, он признается, что любит страну, где родился. Его нельзя винить за это.

Да, в этом она не могла его обвинять, хотя и желала бы. Чертовы англичане. Боже, как она их ненавидела. Они не только похитили у нее Малкома, но и добились того, что он встал на их сторону. Он действительно стал англичанином и был горд этим. Однако он все же ее жених. А война уже закончилась.

Малком покраснел, она, правда, не поняла, случилось это от огорчения или от смущения. Она и сама пылала. Совсем не так представляла она их встречу.

– Мак прав, Малком. Извини, я слишком расстроилась из-за всего этого… В общем, все это уже не имеет никакого значения. Ничего не изменилось, потому я и здесь.

– Но все же зачем ты приехала?

Джорджина ошеломленно посмотрела на него, потом ее глаза сузились:

– Зачем я здесь? По-моему, ответ очевиден. Вопрос в том, почему мне пришлось сюда ехать, и только ты можешь на него ответить. Малком, почему ты не вернулся в Бриджпорт?

– Не было причины.

– Не было причины? – Она задохнулась. – Объясни, умоляю. Мы же были помолвлены, собирались жениться. Или ты предпочитаешь забыть о наших отношениях?

Он предпочел не встречаться с ней взглядом.

– Я не забыл. Просто я не думал, что ты будешь меня ждать, тем более, я перешел в английское подданство.

– Тебя более не устраивало, что я американка? – спросила она.

– Вовсе не так, – возразил Малком. – Я искренне был убежден, что ты не станешь меня дожидаться. Мой корабль утонул, я подумал, ты сочтешь меня погибшим.