Рикарда Джордан - Изгнанница. Клятва рыцаря

В соответствии со своим положением оруженосцы въехали последними и спешились первыми, чтобы принять лошадей у рыцарей. Рослый темноволосый юноша проворно спрыгнул с коня — оруженосцы еще не носили доспехов. Светловолосый мальчишка явно не спешил, похоже, он ожидал появления местных конюхов, вместо того чтобы самому принять лошадей у рыцарей.

Предводитель эскорта демонстративно протянул ему поводья своего жеребца.

— Господин Теобальд, поторапливайся!

Сердце Герлин подскочило от радости. Теобальд, не Дитрих! Если ее будущий супруг не путешествовал под вымышленным именем, значит, она предназначалась не этому упитанному юноше!

Испытывая неимоверное облегчение, она наблюдала за тем, как отец и Рюдигер поприветствовали рыцаря. Мужчина поспешно снял шлем, шагнув навстречу хозяину крепости и — прежде всего — своей будущей госпоже.

Перегрин из Фалькенберга сперва представил Рюдигера, а тот, воспользовавшись случаем, с готовностью схватил поводья белого коня, которые рыцарь все еще держал в руке.

— Позвольте мне принять вашу лошадь, господин…

— Флорис де Трилльон, от имени моего господина Дитриха из рода Орнемюнде, владельца Лауэнштайна, — произнес рыцарь и склонил голову.

Теперь он снял и кольчужный подшлемник, и Герлин, которая до сих пор стояла, скромно потупив взор, краем глаза заметила светлые волнистые волосы, обрамлявшие загорелое благородное лицо. Черты лица Флориса де Трилльона были мягкими, однако резко очерченный подбородок придавал ему мужественности, а ярко-голубые глаза горели решительностью.

— Благодарю вас, господин Рюдигер. Вы ведь господин Рюдигер, не так ли? Который должен отправиться с нами в Лауэнштайн, чтобы там окончить свою рыцарскую подготовку? Рад познакомиться с тем, кто, несомненно, станет гордостью рыцарского общества, кто обладает изысканными манерами, кому присущи сдержанность и смирение, чего многим сегодня так не хватает!

Произнося последние слова, он бросил на «господина Теобальда» многозначительный взгляд. Теперь Герлин отмела все сомнения. Так бесцеремонно обращаться со своим господином не станет ни один рыцарь, даже если тот пока еще является оруженосцем и путешествует под чужим именем.

Сейчас она подошла поближе, присела в реверансе и протянула господину Флорису кубок с вином. Она поймала на себе восхищенный взгляд молодого рыцаря и почувствовала обжигающий жар, когда его рука случайно коснулась ее руки. Было ли уместно поприветствовать его поцелуем? Так встречали рыцарей, которые были очень близки своим господам, однако вести себя так с кем-либо из придворных было не принято. К тому же Герлин не знала, насколько близкими были отношения между господином Флорисом и Дитрихом. Она решила обойтись без поцелуя — и испытала при этом легкое сожаление. Она охотно поцеловала бы этого красивого и полного энергии рыцаря.

Господин Флорис заметно старался не слишком настойчиво рассматривать ее лицо под вуалью. Тем не менее то, что он увидел, похоже, его удовлетворило.

— Вы ведь… вы госпожа Герлин? — спросил он охрипшим голосом. — Если это и правда вы, то мой господин может считать себя невероятно счастливым, поскольку выбрал себе в супруги такую красавицу.

Рыцарь опустился на колено, и Герлин протянула ему руку для поцелуя. Это был придворный обычай, с которым девушка не сталкивалась с тех времен, как покинула «двор любви». А еще рыцарь говорил с акцентом, который показался ей знакомым.

— То, как вы говорите, напоминает мне речь моей покойной супруги. — Перегрин также заметил акцент. — Возможно, вы родом из солнечной Аквитании?

Господин Флорис кивнул, при этом его лицо расплылось в улыбке.

— Вы знакомы с моей страной, господин Перегрин? Она прекрасна, однако море, на берегах которого она лежит, кажется блеклым по сравнению с лазурью глаз вашей дочери. Красное вечернее солнце выглядит тусклым рядом с ее сияющими волосами, а белоснежность ее кожи не сравнится и с заснеженными горными пиками. — Он снова повернулся к Герлин. — Наши леса преклонились бы перед вами, госпожа Герлин, и наша луна светила бы ярче, чтобы озарять ваш лик.

Господин Перегрин нервно сглотнул, а Рюдигер, казалось, едва удерживался от смеха. Однако Герлин улыбнулась.

— Вы знаете толк в красивых речах, господин Флорис! — приветливо сказала она. — Возможно, вы и на лютне умеете играть?

Флорис пожал плечами и смущенно улыбнулся.

— Я пытаюсь, госпожа, однако у меня лучше выходит обращаться с мечом. Поучаствовать в песенном состязании я бы никогда не решился, но на моем счету уже есть не одна победа в рыцарских поединках.

— Ну хоть что-то, — пробормотал Перегрин. — Герлин, разве ты не хочешь попотчевать и других рыцарей вином, и тогда мы сможем отправиться в крепость, здесь все-таки слишком холодно. Добро пожаловать в крепость Фалькенберг! Рюдигер, если ты уже насмотрелся на коня господина Флориса, отведи его в конюшню, а также позаботься и об оруженосцах. Как только вы закончите распрягать лошадей, покажи им спальные места в конюшне, а затем можете прийти в зал. Наверняка они будут прислуживать своим господам, возможно, ты сможешь у них чему-нибудь научиться. Я надеюсь, обычаи в Фалькенберге не покажутся вам слишком грубыми, господин Флорис. Здесь, к сожалению, также никто не умеет петь.

Флорис де Трилльон улыбнулся и поспешно достал что-то из седельной сумки, а Рюдигер наконец повел роскошного белого коня в конюшню.

— Ваши обычаи могут быть какими угодно, все равно никто не сможет оторвать глаз от вашей очаровательной дочери и все будут прислушиваться только к ее голосу. — Он снова поклонился Герлин и при этом вручил ей что-то, завернутое в синий бархат.

— Это подарок от моего господина Дитриха Орнемюнде, вашего будущего супруга. Он очень хотел присоединиться к нам, чтобы лично сопроводить вас в ваш будущий дом, однако… — Теперь Флорис, похоже, был не просто учтив, но говорил серьезно. По его лицу даже пробежала тень беспокойства. — …Его советники сочли не слишком разумным покидать Лауэнштайн в данный момент. Неохотно господин Дитрих согласился с их мнением, что свидетельствует о его мудрости. Он от всего сердца просит вас не сердиться на него за это и благосклонно принять этот небольшой подарок. Он выбирал его лично для вас из сокровищницы своей покойной матери.

Герлин была удивлена, что эти драгоценности не перешли к следующей супруге владельца Лауэнштайна. Однако, возможно, мать Дитриха распорядилась оставить особые украшения для будущей невестки. Мысль о подарке, который ее супруг выбирал лично, растрогала Герлин. Похоже, Дитрих был чутким юношей — она не могла представить себе, чтобы Рюдигер мог так же поступить.